Осирису и его товарищам не удалось вернуться, у них не получилось преодолеть даже первые ловушки, вот и пришлось строить пирамиды — огромные излучающие антенны, чтобы передать на свою планету просьбу о помощи. За ними прилетели, но корабль пропал в космосе.
И все зависло в неопределенности, лабиринт оказался закрыт, множество разумных существ пытались в него проникнуть, но все погибали…
Для того чтобы он заработал, как раньше, его нужно заново регулировать, настраивать. А кто это сможет?
Кроме строителей лабиринта это никому не по силам, но они давно исчезли в глубине вселенной.
До поломки система работала сама по себе, пока Осирис не сорвал одну из самых главных деталей, а теперь она сможет работать только в ручном режиме — со мной.
Я — тот, кто откроет магистраль между мирами, просто нося бублик на своей шее. Если, конечно, правильно понимаю свои сны о будущем.
Сделал еще пару шагов, остановился. Грив вырос рядом, темнея в белесой пелене.
— Твой мир находится за этой аркой. Зверь двинулся вперед, но тут же встал.
— Я бывал здесь много раз, но еще ни разу мне не удалось пройти.
Я взял грива за лапу.
— Тогда идем, в случае чего погибнем вместе…
— Лучше смерть, чем бесконечное одиночество, — пробурчал грив. — Устал я от вечности.
Арка надвинулась на нас, каменный тор на моей шее засветился ровным розовым светом. Мне стало дурно. Ощущение такое, словно меня закрутили на карусели. Впрочем, нечто подобное сейчас и происходило. Лабиринт подстраивался под вращение планеты грива, а каменный тор, висевший на моей шее, работал во всю мощь.
Ручной режим. А для того чтобы бублик все сделал так, как надо, рядом с ним должен находиться разум: простой, незатейливый, почти не восприимчивый к энергии звезд. Потому что именно он сейчас управлял подстройкой — мой мозг.
Все получилось. Я это почувствовал сразу. Каменная баранка перестала светиться.
Я сделал один шаг, другой и…
Огромное фиолетовое небо над головой, глубокое, прозрачное, манящее, недосягаемое. И звезды — холодные, яркие, далекие. Высокая трава под ногами с острыми режущими краями. Я знал, что стоит коснуться такой — и глубокая рана тебе обеспечена. Не любил я этот мир, в нем многое против тебя: деревья и растения, цветы и насекомые — почти все, что здесь существует.
Чтобы здесь комфортно существовать, нужно носить на себе такие костяные доспехи, как у грива, — в них не страшно. Я повернулся к своему спутнику и увидел его, растерянного, стоящего на коленях среди режущей травы, вдыхающего ее запах и что-то восторженно бормочущего.
— Наш договор выполнен?
— Да, проводник. — Он распростерся передо мной, вытянувшись на земле, как было положено по его обычаю. — Мой дом — твой дом, хотя я не знаю, осталось ли что-нибудь в нем после столь долгого отсутствия. Я готов заплатить, но сейчас у меня ничего нет. Подождешь?
— Оставишь камни у арки, возьму в следующий раз, когда стану проходить мимо.
— Значит, лабиринт снова открыт?!
Столько восторга и неверия в этой нечаянной мысли!
— Думаю, да. Но для того, чтобы пройти в соседний мир, вам придется звать меня.
— Как?
— Просто. — Я повернулся, чтобы зайти в арку, ведущую в каменный лабиринт, здесь она была встроена в скалу. — Нужно подойти к арке и мысленно позвать. Услышу…
Я хотел домой. Меня ждала Настя, ее нежные руки, больше мне ничего не нужно. А миры подождут. Я шагнул под арку.
Ровным розовым огнем засветился каменный бублик на груди, меняя расстояние и время. Заболела голова. Напряжение. Резкая боль. Подступила тошнота к горлу. Камни лабиринта закружились перед глазами, выстраиваясь в нужное положение.
Белесая пелена покрыла мое тело. Странное ощущение внутри, какая-то теплота и ощущение, словно я дома. А может, так оно и есть?
До кордона недалеко, но если настроить тор, то приду туда как раз в то время. Словно и не ходил никуда. Теперь я могу это сделать. Это легко, когда маленькая машина времени висит у тебя на шее.
Я сидел в яме. Какие бы чудеса ни творило время, а усталость все равно остается. Особенно после того, как сходишь в лабиринт, повстречаешься с костяным монстром, желающим тебя съесть, да еще смотаешься на чужую планету. Какими бы притягательными ни были другие миры, на них все не так. Человек эволюционировал на Земле, к ней и приспособлен, к ее энергетике, вращению, тяготению, воздуху. К животным, растениям, почве — да мало ли к чему еще?
Тот, кто выстроил лабиринт, знал, что нужно любому существу, которое умеет путешествовать между мирами, и наполнил эти ямы лечебной грязью, от которой так хорошо.
— Вон ты где! — надо мной наклонилась Настя, хотя вроде мне знакомо все ее тело, а глаз так и норовит заглянуть в слегка расстегнутый комбинезон. — Я думала, ты снова в лабиринт отправился.
— Неужели похож на сумасшедшего?
— Очень, — призналась она, сбрасывая с себя одежду и прыгая в соседнюю яму. — Отец говорил о том, что ты должен сходить в третий раз за артефактом, только тогда твой договор будет считаться выполненным, и он отведет тебя обратно.
Последние слова были сказаны с грустью. Я потянулся к ней, но остановился, услышав ее слова:
— А вот и папа.
К моей яме подошел профессор и посмотрел вниз со смущенной улыбкой.
— Юноша, не желаете сходить в последний раз в лабиринт?
— Зачем?
— Я, конечно, не настаиваю, но неужели вам не хочется найти артефакт, который может изменить весь наш мир?
— А мне приснился сон, из которого я узнал, что артефакт может принадлежать только одному человеку — проводнику. Только ему решать, кто пойдет к звездам, а кто нет. Слышали что-нибудь об этом?
— Есть такое древнее предание, что когда-нибудь придет тот, для кого лабиринт станет родным домом, — задумчиво произнесла Настя. — Он будет водить разумных существ от одной планеты к другой за символическую плату, едва оправдывающую его затраты. И кого ему вести, выбирать будет он сам…
— Да, да, что-то подобное есть и в наших древних манускриптах, — подхватил профессор. — Думаю, проводник — это какое-то мифическое существо, которое никогда не существовало, что-то вроде Харона, перевозящего через реку Стикс души умерших. А вот сам артефакт реален, в папирусе есть его описание…
— А вы мне не рассказали, как он выглядит.
— Разве? Неужели забыл? — Сергей Сергеевич задумчиво поскреб небритый подбородок. — Вам Настя говорила, что артефакт представляет собой нечто вроде бублика, какие продавали в дореволюционных булочных, только сделанного из твердого камня…
