— чего ещё можно ждать от фанатиков?
— Но это не отменяет, — зло продолжила она, что антитеррор что-либо поменяет или отступится. Каждый венерианин должен быть отомщён, и наказание сегодня последует, пусть даже погибнет мир. Я прошу представителя штаба активировать программу генерации случайных чисел.
— Хуан, твой выход! — голос Гарсия. Кажется, у старикана голос тоже дрожал. Но это, к счастью, мог заметить только кто-то вроде меня или Лопеса.
— Командор, — голос памятной незнакомой девочки, — подсоединяю твою линию к прямому эфиру. Три, два, один…
Пятая иконка в левом углу тактического визора, где значки связи, замигала красным, после чего эта линия так и осталась в красной рамке.
— Внимание штаба антитеррора! — прозвучал мой железный обезличенный голос, сам я в этот момент двинулся внутрь периметра. — Начинаю калибровку программы. — Остановился не по центру, но почти все заложники оказались с одной стороны, террористы у стенки — с другой, за спиной. — Прошу подсветить в интерфейсе всех близких террористов.
Ой, красиво как! Синенькие фигурки, женские, мужские, детские… Этьен сделал всего одно одолжение, причём сам, не поставив меня в известность. Я это заметил, конечно — такое трудно не обнаружить, но, проанализировав очередь заложников на проверку у периметра, сделал вид, что дундук и не понял. Тут не было грудных детей! А в списках их почти десяток — эти фанатики-консерваторы неплохо плодятся. Он их просто забрал, пока стояла очередь машин на ожидание, и куда-то спрятал. Матери же грудничков тут были — узрел лица из досье, а вот дети… И самое интересное, эти матери не орали: «Верните ребёнка!», видно его парни их предварительно правильно накрутили, обрисовав перспективы. А какая же мать откажется от того, чтобы спасти малыша? Предложи мне жизнь моего малютки в обмен на мою — я тоже отдам и пойду умирать. А вот что их могут грохнуть — это объяснить наверняка было гораздо сложнее.
— Прошу сверить количество выделенных полей с базой данных целей, — произношу на камеру.
— Количество целей соответствует. — Такой же металлический голос в ответ.
— Прошу запустить в качестве теста случайный выбор.
Синие поля вокруг тел замерцали. Это видно, конечно, только при просмотре с устройства — в реальном мире вокруг людей ничего не вихрилось. На то он и интерфейс. Наконец, программа выбрала того сеньора, которого с маленькой дочкой брали в супермаркете.
— Программа работает. — Голос штаба.
— Прошу полминуты на окончательную настройку.
Ставлю общую линию эфира на паузу. Активирую линию Мухариба:
— Фархад, это Веласкес. Твоё последнее слово?
— Ты ничего не добьёшься их смертью. — В голосе упыря обречённость. То есть он всё для себя решил. И он не один там — а значит, решение коллективное.
Фанатики! Что, блин, я хотел от фанатиков? Да, не оголтелые беспредельщики с промытыми мозгами, какие были во второй группе, что уничтожили у больницы в Санта-Марте. Но ушли от коллег не далеко.
— Почему? Забыл, что я пиарщик? — парировал я. — Моя работа — идеология. И как раз я добьюсь всех целей, которые поставил.
— Ты бо…
Не стал слушать, разъединился нафиг. Чтобы сигнал не отвлекал. А Мухарибушка после первого убийства линию обрывать ой как начнёт — они наверняка надеются, что это всё же блеф.
— Штаб, прошу запустить программу, — мысленно отринул я всё лишнее, всю шелуху мира, и приготовился к действу. Знаете, от этого разговора даже легче как-то стало. Они САМИ списали своих близких. Убили их, обменяв их жизни на какие-то абстрактные высшие ценности. Почему я должен переживать за их родных больше, чем они?
От этой мысли в груди поселился холод, который затем разлился по всему телу, успокаивая и придавая уверенности. Это просто работа — убивать детей! Я просто оператор мясобота, не более! Так сложилось, судьба.
— Первыми жертвами террористов стала охрана здания, — начала Лоран, голос её вначале дрожал не сильно, но с каждой казнью становился всё отрывистее и отрывистее. — Вот их имена. — Назвала четверых доходяг, пролюбивших первую и самую главную атаку. После штурма комиссия установила, что они бы не смогли задраить люки — умники из вражеской разведки оказались не глупее парней моей команды, и также, под видом техников (а скорее среди техников был их человек, мигрант, работающий на спецуру Родины) сделал в щитках закладки, отсоединив от пульта аварийный отстрел гермозатворов. Кнопки изоляции горели, но питания на самом деле на механизм не было подано. Так что мы всё равно были обречены на этот ад, здание всё равно бы было захвачено. Однако эта же комиссия установила, что парни атаку на самом деле прос…пали, даже не попытавшись нажать тревогу. Двадцать грёбанных секунд видеть бегущих с парковки вооружённых людей и ничего не предпринять!
— Эти люди — воины, погибли с оружием в руках, — продолжала Лоран. — Венера признаёт их участниками боевых действий, а потому санкций за них не последует
Угу, мы убиваем только за тех, кого казнили. За «мирняк». Воины, охрана и бойцы спецподразделений, погибли сражаясь — там не за что мстить. Просто в бою всегда кто-то побеждает, а кто-то погибает. На войне это нормально.
— Далее, заложники. Рафаелла Гомес, пять лет. — На правую половину экрана вывели портретное фото симпатичной курчавой девчушки. И если бы на мне не было «брони» из только что нанесённого равнодушия, сердце бы вздрогнуло. Скосил глаза — левую часть экрана занимал собственной персоной я, и фоном — что-то понявшие и сжавшиеся в комок и друг к другу европейцы. В штабе запустили программу-рандомайзер. Синие поля интерфейса появились вокруг каждого заложника, картинно забегали, замерцали… И вдруг погасли, кроме одного, которое стало красным.
Да нет, точно не специально! Зуб даю — не было подстроено. Парням пофиг кого нужно грохнуть, они реально делали рандомайзер. И дальнейший выбор это подтвердил. Но сейчас красным ореолом светилась… Сестра Мухариба.
Лоран, в данный момент уже сидящая в штабе операции перед стационарным терминалом, начала зачитывать кто это и кто её родственничек.
— …Брат сеньоры некто Фархад Мухаммед Бакир, известный в столице врач-нейрохирург. Фархад Мухаммед окончил базовую службу в армии Конфедерации, где, видимо, был завербован собственной спецслужбой и Церковью Благоденствия, отучился на медика, причём получил редкую специальность нейрохирурга, обучение на которую простому выходца из трущоб не по карману, после чего, получив опыт в клинике в Штутгарте, был заброшен на Венеру, где
