«…водка! — камлал Цент полгода назад. — Только водка и только наверху! Иначе сорвешься или замерзнешь…»
Ай, хорошо пошла, родимая! Дешевая водка, которую Рамзес пил как воду, жадными глотками, обожгла пищевод. Сталкер закрутил почти опустевшую флягу и глянул вниз, на встревоженного Князя.
— Ну?! — напрягся бандит. — Что тянешь?
А он хорошо устроился, с удобствами. Развел костер на обломках деревянного креста.
— Князь! — выдохнул алкогольным паром Рамзес и достал вибрирующий смартфон. — Проваливай отсюда, если жить хочешь.
«…а связи там нет, — разводил руками Цент. — Придется тебе самому…»
Из трубки обрушилась тишина. Обычно что-то бывает — помехи, шорохи, щелчки, а сейчас только тишина, глубокая как омут. Глеб тонул в ней, растрачивая драгоценные секунды, пока кто-то не сказал голосом Митьки Цента:
— Немедленно возвращайся!
— Ты кто? — прохрипел Рамзес.
— Немедленно возвращайся! — механически повторил голос.
«Нет уж, дудки! Поздно…» — Рамзес поперхнулся нервным смешком.
Он сбросил вызов и, примерившись, уронил смарт в сторону Ока. Артефакт перехватил увесистую вещицу и потянул к себе. Трубка завибрировала еще в полете, обозначая новый вызов, и вибрировала, пока Око не начало растворять его.
«…сначала проверь, — советовал Цент. — Гайка, патрон — все сгодится…»
Почему бы не смарт? Вон как хорошо пошел, чисто.
— …кинуть хочешь?! — сталкер, наконец, услышал, как беснуется внизу Князь.
— Да я ведь ничего не обещал! — ухмыльнулся Глеб, поднимаясь.
Раненая нога едва не подвела, сталкер пошатнулся, наглядно представив, как падает аккурат на пылающий крест. Спиной и раскинутыми руками. Иисус, так сказать, районного масштаба.
«…Глеб, если ты пройдешь Око, — говорил серьезно Цент, — на тебя молиться будут…»
Соврал, конечно. Если Глеб пройдет Око, никто и никогда об этом не узнает.
Холодно. Очень холодно. Спасал алкоголь в крови, помогал комбинезон, рассчитанный и на такую напасть. Стянулись встроенные жгуты, удерживая теплый воздух, но через минуту-другую руки и ноги потеряют чувствительность, и тогда… Глеб все понимал, но сделать шаг в пропасть не мог. Он рассматривал Око и мучительно пытался разобраться:
«В чем ошибка?! Я стою над ним и все равно уверен, что все не так!»
Око не левитировало, его поддерживало в воздухе некое образование, может быть фантастическое поле, а может быть натянутое до звона полотно, наподобие шелкового, но прозрачное. Глеб мог видеть усилием мутировавшего зрения, как тяжелый шар продавливает его в центре. Достаточно ступить на эту поверхность…
«…чтобы съехать к Оку, — инструктировал Цент. — Абсолютно текучее образование, трение — ноль, задержаться невозможно. Один шаг и ты на месте…»
Ну же! Глеб не двинулся. Он боялся. Никогда не стеснялся иррационального страха, наоборот, умел им пользоваться и бороться с ним при необходимости. Только не сейчас. Глеб физически не мог сделать маленький шажок. Не первый случай, когда он сознательно шел в аномалию, но первый, когда организм категорически не подчинялся.
— …твою сучью мать, Рамзес! — вопль Князя отвлек сталкера. — Я стреляю!
Князь целился, подперев для надежности здоровую руку культей. Глеб одним взглядом оценил траекторию. Колено. Бандит угрожает лишить его и второй ноги.
«…береги ноги, Глеб, — советовал Цент. — По ту сторону Ока придется много бегать…»
— У тебя ведь патронов нет, Князь, — просипел Рамзес. — В бою расстрелял, до последнего.
Князь дрогнул лицом, но сдержался, хотя из его свинцового взгляда можно было пули отливать. Бандит уронил под ноги бесполезный пистолет и вытянул из чехла нож. Обманчиво простых форм нож, черный, с фирменным клеймом на рукояти. Такой клинок войдет в тело как в желе, умрешь и не заметишь.
«Руки коротки», — усмехнулся Глеб.
— Глупец! Ты Князя решил поиметь? — глухо спросил бандит, и Рамзес понял, что все обещания аннулированы, зароки остались в прошлом. Князь его забьет как барана, а если не сможет — «ты ведь мертвяк!», то искалечит.
«Если б ты знал, какой я глупец! — Рамзес тоскливо посмотрел на Око. — Только что отказался от счастливой вечной жизни без всего этого дерьма! Воображаемой, конечно, но не один ли черт?»
— И без Инги! — прошептал Глеб синими губами и взялся за флягу.
«…много не выпивай, — тревожился Митька. — Был прецедент, человек упал обратно в здание…»
Зона с ним, с Митькой! Все равно не берет водка, весь спирт идет на обогрев. Глеб присосался к фляге.
Не все ушло на обогрев. Кое-что осталось и, как солнечный удар, тюкнуло в темечко. Мягко и необратимо. Глеб пошатнулся, взмахнул руками, удерживая равновесие, и уронил флягу. Аномалия быстро растворила ее.
— Князь! — крикнул Рамзес. — Я ведь тебя и впрямь поимел. Не я с тобой шел, а ты со мной. Ты, дурилка, решил меня купить, а не понимаешь…
Рамзес поперхнулся ледяным воздухом и закашлялся. Кричать не следовало.
Князь почему-то не рвался в церковь, не полз по стене, не пытался сковырнуть Глеба с карниза. Приближался кошачьим шагом и внимательно слушал.
— Что это такое? — спросил Князь, кивнув на Око. — Ну?! Чего я не понимаю?
«…это тайм-конвертер, Глеб, — когда-то объяснял Цент голосом несостоявшегося трагика. — Говорят, машина времени, хотя никакая это не машина, а время и вовсе штука непостижимая. В Оке, похоже, время и пространство… меняются сущностями что ли. Проще говоря, оно существует всегда, всю историю Зоны. Одно и то же — одновременно в каждый отрезок времени. А этот светящийся шарик всего лишь накопитель. Представляешь, какими энергиями должен оперировать конвертер? В «глазе» она накапливается, из него расходуется. Трансмутация, говоришь? Мелкий побочный эффект! Я посчитал, этот шарик может сдвинуть Землю с орбиты…»
— Что ты задумал, урод?! — заревел Князь, увидев, что Глеб улыбается.
«…у Зоны есть слабое место! — горячился Митька. — Мы знаем, когда она началась, двадцать шестого марта восемьдесят шестого года. Чернобыльская авария, неконтролируемый выброс огромной энергии. Своего рода спусковой крючок. Соображаешь, Рамзес? Можно нырнуть в тот год и поставить ситуацию на предохранитель! Предотвратить аварию!.. Это не бред, Рамзес, это факты. Помнишь, я говорил, что не все мои ребята сгинули? Кое-кто дошел…»
— Князь, ты бы меня все равно кончил, — сказал Рамзес. — Я только сейчас понял. Отвалил бы золотишка на радостях, а потом жалко бы стало. Я вот не стал тебя убивать, хотя моя девушка на твоей… — он чуть было не сказал «совести», — на твоем счету. Просто ты дерьмо, и тебе нравится, а я из кожи лезу, чтобы остаться человеком. Мелочь, вроде, а в ней вся суть. Иди с богом, Князь. Живи, если повезет, и вспоминай, как Рамзес твоей поганой шкурой побрезговал.
