Ты чудовищно уникальное творение просторов вселенной. Не знаю, есть ли еще подобные тебе, но в одном я уверен наверняка: тебе не место в нашем мире. Я ненавижу тебя за то, что ты поедаешь мою планету. Но преклоняюсь перед твоей безумной формой жизни. Ведь у тебя много общего даже с нашими растениями. Я не могу простить тебе то, как ты годами кормило и вылечивало наших врагов, кваари. Но я понимаю, что они использовали тебя, и именно благодаря тебе вернули нашей планете климат. Ты чудовище. Сумасшедшее творение вселенной. Но ты чуждо этой планете. Ты убиваешь ее. А я не могу этого допустить. Все мое естество противится твоему существованию. Я не могу заставить себя смотреть на тебя без отвращения. Ты заслужило смерть. За то, что по твоей вине погибли сотни самолетов — возможно, даже более разумных, чем ты. Поэтому, я уверен — ты должно быть уничтожено.
Инстинкт выживание не делает вам чести.
Что вы хотели сказать этим, безликие голоса?
Уж не то ли, что для вас мало одного лишь желания жить? Тогда что вы от нас хотите?
Я в отчаянии ударил кулаками по самолету.
— Что вы от нас хотите!!? — закричал я, обращаясь к небу, где, по моему мнению, могли скопиться те самые безликие свидетели.
Что такого хотели от нас Первородные раньше, и почему сейчас мы снова не оправдали их надежд? Что было не так?! Сверхцивилизация, способная легко изменить климат на всей планете в состоянии стереть и лица все человечество. Но они не сделали этого. Они чего-то добиваются. Чего-то хотят от людей. Но чего?
Люди изменились, создали новую технику, попытались ужиться на планете с чужаками. Война не повод, чтобы наказывать всю расу. Непонимание стало причиной. И только непонимание. Но непонимание чего?..
Запертые в оболочку собственного разума и предрассудков.
Нет, люди нисколько не изменились. Как были полны пороков и эгоизма — так такими и остались. Но, с другой стороны, сущностям, которым чужды эмоции, должно быть плевать на свойства человеческой личности!
Что тогда?
Возможности… Им нужны были новые возможности людей и понимание того, что чуждо разуму. Выход на новый уровень подсознания, умения находить знакомое во всем чуждом…
И тут меня осенило.
Я с жалостью смотрел на разбитые корабли, когда понимание зажглось во мне.
Первородным, этим своевольным сволочам, бросившим нашу планету на погибель, не нужна была воссозданная нами цивилизация. Им был не нужен наш технический прогресс. Им не нужно было проверять нас в войнах и испытывать на выживаемость. Им нужно было, чтобы человечество сделало нечто подобное нам. Подобное Второму поколению. Даже не обязательно скрещенное с электроникой! Им нужно было, чтобы люди нашли способ раскрыть свое сознание новому. Нужно было дать шанс посмотреть на многогранный мир не просто своими глазами. У нас этими другими глазами стали датчики машин. Мы погружались в другой мир, ныряли в иную реальность, но не осознавали всей ценности своих возможностей. Мы были рабочими на службе человечества, а потом его защитниками. И нам лишь немного не хватило для осознания того, что мы могли вытворять, по сути, немыслимые вещи. Соединять в единый узел несколько сигналов станций. Контролировать беспилотники. Координировать действия на уровне компьютеров. Мы были на пороге открытия миру нового взгляда на реальность.
Этого ли вы хотели, Первородные, которых мы зовем Четвертыми?
Взрывы грохочут над головой, а от вас нет ответа. Плевать. Я уже понял, что могу намного больше, чем было заложено в меня изначально учеными. Вы хотите от нас последнего чуда, чтобы раз и навсегда убраться с планеты? Я сделаю вам чудо…
Мои окровавленные ладони ложатся на обшивку самолета, и я закрываю глаза. Бой еще не проигран! Пусть ни один наш самолет не может пролететь через выставленное кольцо обороны кваари, но я гарантирую — бой еще не окончен! Пока я жив, и у меня еще есть запасной план.
Интерсеть в руках вновь накаляется, и, открой я глаза, то различил бы ее слабое свечение под кожей. Пусть мой корабль уже мертв, зато в его отсеке еще есть несколько припасенных ракет. Я пытаюсь добраться сигналами до их начинки и активировать. Короткий импульс — как скачок напряжения — заставляю ракетный отсек открыться. Следующий импульс — подключаюсь к одной из ракет и проверяю свою теорию. Да, я могу это сделать. Ракеты еще могут быть запущены мной. Но тут у меня в памяти всплывает одно нерадостное воспоминание.
Почему погиб тогда Хунта, напарник Виктора? Многие из наших не знали, как это стряслось, но в тот момент и я, и Виктор, а также Клайв, Стив и Майк были там. Мы устроили очередную штатную расчистку на поверхности планеты. Все шло лениво и скучно до тех пор, пока кто-то из нас не объявил небольшое соревнование на точность попадания по мишеням. У наших мобилей, поднятых на поверхность, был ракетный боезапас, которым мы и расчищали площадки от зданий. Ребята начали стрельбу, как положено, аккуратно наводясь, ставя перекрестие на зияющие окна. Стреляли и иногда промахивались. У кого глазомер был не очень, у кого рука дрогнула во время пуска. Хунта решил схитрить. Он навел свое орудие на цель, но в последний момент переподключился на ракету. Мы все слышали, как он восторженно воскликнул, ощутив себя несущейся ракетой. Мы видели, как он корректировал ее путь в полете, обозвали его читером и услышали торжествующий смех в ответ. Но когда на поверхности прогремел взрыв, наш друг скончался от болевого шока. Он просто сгорел в своем кресле, перегруженный ответным сигналом с ракеты. Он испытал на себе отдачу, волну огня, взрыв — все это, вместе взятое. Его кожа почернела в местах прохождения сети, а мы раз и навсегда уяснили, что наша возможность — она же и наша слабость. Мы ощущаем все, что испытывает наша техника. И если наша техника терпит крушение — надо иметь силу воли, чтобы вовремя от нее отключиться. Иначе — смерть от фантомной боли.
Воспоминание резануло меня по душе, но я не собирался повторять путь Хунты. Я попробую сделать иначе. Хоть мы и поставили себе запрет — никогда не подключаться к оружию. Никогда не становиться им. Я попробую. Я чувствую в себе возможность проверить другой способ…
Мои руки все так же лежат на корпусе корабля, но я перескакиваю сознанием на вторую ракету. Активирую ее. Перескакиваю на третью. Готовлю. Пробую собрать их вместе и проверить могу ли я удержать их три одновременно. Напыленные на глаза экраны сходят с ума, путаясь в ракетах. Отключаю его у себя напрочь. Открываю глаза и улыбаюсь. Я как будто держу на поводках трех собак. Слышу каждую из них, ощущаю, но держу. Интересно, а могу ли я больше?…
