графиня Бельтрамоно. Ну и надоедливая же особа, доложу я вам. Теперь я понимаю, почему эта леди от меня ни на шаг не отходит.
Но она не угадала. Как только дверь открылась, через порог ступил Альфонс Четвертый. Собственной его величества персоной. В парадных, усыпанных самоцветами, но – в доспехах. А на боку у короля висела шпага. Тоже парадная, но вполне боевая.
* * *
– Ваше высочество, ваша милость, примите мои извинения, – сказал Альфонс, отвешивая быстрые поклоны. – Я почти вломился в ваши покои, прервал вашу беседу. Очень сожалею.
– Что вы, сир, – искренне сказала Камея. – Поверьте, мне всегда приятно вас видеть.
– Верю, дитя мое, – как-то устало улыбнулся король. – Но увы, сейчас нам предстоит расстаться. Видите ли, по некоторым причинам для вас и ваших спутников будет безопаснее вернуться на один из кораблей Поммерна. Мне страшно жаль, но это нужно сделать немедленно.
Камея и герцог переглянулись.
– Хорошо, – сказала Камея.
Король поклонился.
– Благодарю, вас, принцесса. Не обижайтесь! Личные вещи пришлют вам при первой возможности.
Монарх посторонился, давая возможность гостям выйти первыми. Выглядел он не лучшим образом – постарел, осунулся, глаза запали. Видимо, положение было и в самом деле неважным, поскольку в коридоре толпились вооруженные гвардейцы личной охраны Альфонса Четвертого. А леди Бельтрамоно со своим эскортом куда-то исчезла.
Камея не могла не ощутить тревогу. Уже то, что для вывода из замка померанской делегации потребовалось вмешательство самого повелителя Альбаниса, говорило о многом. Да и сам исход чрезвычайно напоминал бегство – сразу за королем, в пространстве между двумя шеренгами солдат гуськом следовали юные дамы в придворных нарядах, за ними шел герцог в шлафроке. Процессию замыкал камердинер в одной рубашке, но с парой чемоданов, куда он наспех побросал самые необходимые из вещей своего господина.
Они спустились в нижнюю галерею. Здесь пришлось немного задержаться, пропуская группу солдат, которые куда-то катили четырехфунтовую армейскую пушку. Потом мимо них провели человека в ручных кандалах и с завязанными глазами. Пользуясь возникшей задержкой, Камея поравнялась с королем и тихо спросила:
– Можем ли мы чем-то помочь, ваше величество?
– Что? – спросил тот, очнувшись от своих мыслей. – Помочь? Да, дитя мое. Могли бы. Спасибо! Но давайте поговорим об этом чуть позже.
Все так же сопровождаемые гвардейцами, они спустились этажом ниже, потом миновали анфиладу полутемных и совершенно пустых залов. Затем свернули в еще менее освещенный поворот после чего уткнулись в глухую стену. Камея не сразу разглядела, что слева есть узкая, почти совсем неосвещенная лестница. На нижних ступенях этой лестницы стояли какие-то женщины с наброшенными на головы платками.
Перед ними Альфонс Четвертый остановился.
– Хочу попросить вас вот о чем, ваше высочество. Не согласитесь ли вы на некоторое время приютить королеву?
– Приютить? – ошеломленно переспросила Камея.
– Да. На «Поларштерне». Или на любом другом из кораблей вашей славной эскадры. Надеюсь, вы понимаете, почему я вас об этом прошу?
Камея ощутила странную сухость в горле.
– Думаю, что да, ваше величество. А как же вы?
– Обо мне речи быть не может, – твердо сказал король. – Я остаюсь в Карлеизе. Согласно своему положению, долгу и желанию. Не думаю, что опасность чрезмерно велика. Но лучше ее переоценить, чем недооценить.
– Альф, – дрогнувшим голосом сказала королева. – Помни свои обещания.
– Да, дорогая, – сказал Альфонс. – Я все помню, не волнуйся.
И он поцеловал руку жене. Потом несколько мгновений царственные супруги простояли молча, глядя друг другу в глаза. И Камея поняла, что за эти мгновения два пожилых человека успели вспомнить если не все, что их связывало, то очень многое. Они прощались.
* * *
Камея первой выпрыгнула из кареты и без промедления побежала к высившемуся над пирсом борту «Поларштерна». Серому, непарадному, но столь родному. Часовые вскинули штуцеры «на караул».
– Ваше высочество?! – ахнул вахтенный офицер. – Вы?!
– Я, я.
– О, а кто это с вами?
– Пропустить немедля, вопросов не задавать! – отчеканила Камея невесть откуда взявшимся командирским голосом.
– Великолепно, – шепнул герцог.
– Что, и этих альбанских солдат тоже? – недоуменно спросил мичман Петроу.
– Да, и этих солдат – тоже.
– Яволь, – отозвался Петроу.
– Виталий, прошу вас срочно вызвать герра шаутбенахта на палубу, – несколько мягче сказала Камея.
– Слушаюсь.
На борт поднялась Лилония и сопровождавшие ее дамы. Все они шли под густой вуалью. Трое альбанских гвардейцев несли небольшой багаж королевы.
– Мадам, – сказала Камея, – Герцогиня проводит вас в мои покои. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома.
Королева молча кивнула. Последовав за Инджин, она вместе со своей небольшой свитой скрылась в кормовой надстройке. Но перед тем, как перешагнуть комингс, Лилония повернулась в сторону Карлеиза, возвышающемуся над бухтой, и дважды взмахнула платком.
– Неужели ее можно оттуда видеть? – удивилась Изольда.
– Почему же нет? – ответил герцог. – Еще не совсем стемнело, достаточно иметь обычную подзорную трубу.
– Но это значит, что из замка кто угодно может рассматривать нашу палубу?
– Безусловно. Мы здесь – как на ладони.
От этого диалога ощущение безопасности, испытываемое Камеей с момента возвращения на яхту, исчезло. Напротив, опять вспыхнула тревога, чувство надвигающихся невзгод, бороться с которыми было неизвестно как. «Поларштерн» в этой чужой, готовой сойти с ума стране, оказался одиноким и беззащитным островком благополучия. Ведь можно было так легко ворваться на него с берега…
– Кхэм… Принцесса? Ваше высочество?
Камея с облегчением обернулась.
* * *
Свант оставался все таким же, каким был всегда – белоснежным, отутюженным, пахнущим цветочным мылом, пышущим здоровьем, излучающим спокойствие и уверенность. Камея совершенно некстати подумала о том, что, наверное, хорошо быть женой такого человека. Тут же смутилась, подозвала герцога и попросила рассказать белоснежному Сванту о том, что в действительности творилось в Карлеизе и в Кингстауне.
Свант думал недолго. Взглянул на кормовой флаг и сказал:
– Ну что ж, ветерок есть. Разрешите выйти в бухту? Видите ли, ваше высочество, так оно, пожалуй, надежнее будет. Чем у берега.
От его рассудительности и невозмутимости Камее стало легче. В конце концов, эскадре пока ничто не угрожало. Ну, если не считать притаившегося у выхода из Большого Эльта покаянского флота.
– А как же мой отец? – встревожилась Изольда. – Он ведь остался в городе!
– Ничего страшного, – сказал Свант. – Его подождут. У пирса будет дежурить шлюпка с несколькими матросами.
– С вооруженными матросами, – вдруг вставила Камея.
Шаутбенахт и герцог переглянулись.
– Рады служить, – серьезно сказал Свант.
– Вы все больше походите на отца, ваше высочество, – сказал дон Алонсо.
* * *
Надо было бы пойти к королеве, как-то ее приободрить, утешить. Но не хотелось. Камея не представляла, что в такой ситуации может сказать втрое старшей женщине,
