— Я призываю вас сохранять спокойствие! — залепетал доктор Иванов. — Прошу, не делайте глупостей, не совершайте непоправимого! Вы теряете свой последний шанс…
— Это вы теряете свой последний шанс, — перебил его Штурвал. — Свой, и тех людей, кого я успею убить там, наверху. Мне терять нечего, я заражен и всё равно мутирую. Это может в любую секунду произойти. Но пока не произошло, я перебью вас и столько ваших людей, сколько смогу. Так что внеочередные выборы вашей Конфедерации обеспечены. Итак, ваш выбор?
— Расскажите ему! — с тяжёлым акцентом выкрикнул кто-то из престарелых. — Расскажите, мистер Иванов! Нам не нужны эксцессы! Нам и без этого хватает внутренних проблем!
— Только не горячитесь, господин… эээ… — доктор Иванов вопросительно замер, но Штурвал не стал представляться. — Вы должны понять, что выдать вам вакцину не сможет никто! Мы не имеем доступа к этой лаборатории! Она абсолютно автоматизирована, нашим специалистам не удалось выяснить, каким образом это было сделано! Любые попытки нарушить целостность обшивки вызывают срабатывание защитных систем, которые наносят вибрационные удары неизвестной природы! Мы потеряли половину ученых! Вакцину можно получить только лично! Тут, у этой стены! Подойти к датчику, приложить ладонь и сделать выбор! Мы действительно не можем вам помочь! Это невозможно! Мы нашли это место в своё время так же, как и вы! Вы ведь изучали списки собственности доктора Вильмана? Он специально оставил этот след, чтобы выжившие попадали сюда! Он был безумным маньяком, и всё это часть чудовищно жестокой игры, рожденной его больным сознанием!
— И в чём же смысл игры? — Штурвал явно не верил доктору Иванову, Димка чувствовал это. Если доктор заболтает Штурвала, то можно рискнуть добраться до ближайшего ствола… — Суметь вернуться домой и привести сюда всех остальных? Пару-другую миллионов со всего мира?
— Не удивлюсь, если эта лаборатория справится и с таким количеством людей! — грустно заявил доктор Иванов. — Дело в том, что антивирус — это такая изощренная издевка Вильмана. Один его штамм заменяет другой. Понимаете, заменяет! Получивший инъекцию человек перестает быть зараженным. Навсегда. Но становится бесплодным. Тоже навсегда. Поэтому мы основали Конфедерацию и никого не отпускаем с острова. Сейчас у человечества ещё есть хоть мизерный, но шанс! Шанс выжить, пусть в бункерах и противогазах, но всё-таки сохраниться! Но если все узнают об этом месте, то свершится то, чего и добивался Вильман! Последние люди, не важно, Чистые или зараженные, устремятся сюда, получат инъекцию и всё! Человечество обречет себя на вымирание собственными руками! Вот чего добивался Вильман! Ему мало было просто всех уничтожить, он желал издеваться! Поэтому миру, ещё сражающемуся за выживание, лучше ничего об этом не знать! Я взываю к вашему разуму и человеколюбию! Не разрушайте с таким трудом созданный нами порядок! На этот остров в первые годы отовсюду прибывало множество влиятельных людей! Одиночки, небольшие группы, крупные отряды, даже небольшие армии! Здесь царила кровавая резня, беспрецедентная по своей жестокости! Добиться мира и взаимопонимания было невероятно тяжело, мы заплатили за это десятки тысяч жизней! Но мы остановили игру безумного маньяка! Люди не будут ни сходить с ума в поисках панацеи, ни вымирать от антивируса! Присоединяйтесь к нам! Помогите нам делать великое дело!
— От каких поисков люди должны были сходить с ума? — уточнил Штурвал, бросая на Димку мимолетный взгляд. — Это и есть тот самый выбор?
— Этот выбор есть продолжение безумной игры психопата-убийцы Вильмана! — с ненавистью произнес доктор Иванов. — Этот бездушный маньяк решил, что имеет право выносить Человечеству приговор! Перед инъекцией лаборатория выводит небольшой текст, в котором сказано, что Люди наказаны за алчность и эгоизм! Что отныне носители этих качеств обречены! Но если ты хочешь спасти их, то должен отказаться от инъекции и искать другую лабораторию. Но доступ в неё невозможно получить, если человек избавился от штамма Вильмана. Вы понимаете? Этот изувер-маньяк хочет насладиться издевательством над всем, даже над надеждой, живущей в человеческих сердцах! Если кто-то решится искать дальше, он, живя надеждой, добровольно откажется от антивируса и мутирует в процессе поисков. Потому что на самом деле второй лаборатории не существует!
— Об этом тоже написано на этой стене? — фыркнул Штурвал.
— Мы проверяли! — воскликнул доктор Иванов. — В предупреждении сказано, что «следующую подсказку» зараженные должны искать в Исландии. Мы отправляли туда экспедиции. Они ничего не нашли.
— Может, плохо искали? — иронично предположил Штурвал. — Торопились от страха перед надвигающейся мутацией?
— Мы посылали туда излеченных от инфекции людей! — возразил Иванов. — У них было полно времени! Исландия невелика, её обыскали целиком! Никакой лаборатории там нет. Это очередной чудовищный обман, садистское издевательство Вильмана. Он хотел, чтобы люди добровольно отказывались от антивируса! Его план не так уж замысловат. Надежда умирает последней. Ему просто нравилось издеваться над людьми, и он решил поиздеваться даже над этим.
В этот момент Димка решился. Штурвал увлекся спором с доктором Ивановым, и его бдительность снизилась. Димка резким прыжком метнулся к лежащему на полу автомату и выпустил в Штурвала очередь. Свинцовый поток пронзил пустоту там, где ещё полсекунды назад была спина Штурвала, и Димка рванул автоматный ствол вниз, спеша достать второй очередью вжавшегося в пол офицера. Он спасет правительство Конфедерации! Это ему зачтется лучше любой трудовой повинности! Грохот автомата слился с пистолетными выстрелами, и что-то больно ударило Димку в руку и бедро, швыряя на пол. Он выронил автомат и закричал от невыносимой боли, грызущей бедренную кость.
— Провожать меня не советую, — Штурвал поднялся с пола, придавливая пистолетной рукояткой простреленное предплечье. — Иначе точно кто-нибудь погибнет на старости лет.
Он подобрал чей-то автомат, ударом тяжёлого сапога отправил в нокаут пришедшего в чувство охранника и вышел вон. Дверь захлопнулась за ним, и катающийся по полу от боли Димка услышал скрип паркета, словно по нему толкали что-то очень тяжелое, стремясь подпереть дверь.
Двадцать восемь суток спустя. Норвежское море, 700 километров от побережья Исландии.
Посреди раскинувшейся во все стороны морской глади на едва заметно волнующейся водной глади застыла вёсельная лодка. Контраст безграничного водного пространства и крохотного суденышка, напоминавшего прилипшую к огромному зеркалу пылинку, был столь велик, что на первый взгляд казалось, будто лодка навечно прикована к одному и тому же месту. Однако при более тщательном рассмотрении, если бы было кому рассматривать, становилось видно, что лодка всё же двигается, увлекаемая вперед длинными широкими веслами, мерно вздымающимися над рябящей морской поверхностью. Ползущее через водную бесконечность суденышко было обильно увешано всевозможными пластиковыми и деревянными контейнерами, явно собранными из чего попало. Превратившиеся из городского мусора в воздушные ящики, эти ёмкости были призваны удержать от затопления лодку в случае, если вода всё-таки зальёт её целиком. Весь нехитрый скарб, находящийся внутри этого странного плавсредства, был тщательно приторочен к бортам и сиденьям. И даже лодочный экипаж, состоящий из единственного гребца, был связан со своим судёнышком надёжным страховочным тросом.
