Выстрел почти слился с внешним звуком, хоть я его прекрасно услышал.
Дыра на полотенце была не настолько похожа на прожженный след от сигареты, но в целом я остался доволен.
– Ну как? – спросил я Дронову, выйдя в коридор.
– Какой-то звук был! – убежденно закивала она. – Определенно был! Да, был, со стуком колес…
– Громко?
– Ну… – протянула она, – не очень… Скорее не очень, чем громко… Тихо… ну… Если бы я не знала, что вы стреляете, может, и не обратила внимания.
– Верно! – кивнул я ответ. – И это учитывая, что у женщин слух более острый, чем у мужчин, да и в коридоре могло никого не быть.
Я выкинул полотенце в мусорный контейнер.
– Спасибо вам большое, – сказал я.
– И все??! – выпучив глаза, разочарованно спросила она.
– Все, – кивнул я. – Но сведения, полученные вами, исключительно важны для следствия.
– Ну вот, а я только думала, что… – обиженно выпятив нижнюю губу, проворчала Аида.
Я сел в купе и попросил охрану принести мне записку и пистолет.
Записку Хмурый догадался положить в прозрачный целлофан. А пистолет, по причине отсутствия на нем отпечатков, выдали так.
Ничего нового я не почерпнул, изучая эти предметы, не считая двух процарапанных на рукоятке маленьких букв «Д. Г.». Дарби Гордон? Это лишний раз убедило меня в некой фальшивости этой улики – я не мог представить себе Дарби выкорябывающим на заурядном пистолете свои инициалы.
Да… чувство меры у убийцы явно отсутствовало…
– Ну что, сышшик! – спросил заглянувший в купе Хмурый. – Нашел что-нибудь?
– Кое-что понял, – удовлетворенно кивнул я.
– Ладно, я пойду поспать на пару часиков – ты тут за старшего. Если что, буди меня: я в купе охраны.
– Слушаюсь, господин Машинист! – Я вытянулся по струнке, сидя на койке.
– О-хо-хо, – как-то тоскливо ответил тот, – мне бы твой оптимизм…
Ночь началась, как и положено: за окном фосфоресцировало фиолетово-бордовое небо, люди стали просыпаться, раздавались гулкие шаги сквозь стук ритма движения поезда. Хлопали двери, доносились приглушенные голоса. Кто-то заливисто рассмеялся, кто-то кашлянул. Еще вчера все происшедшее уже отошло на задний план: смертью на Марсе удивить кого-то трудно. К этому относятся как к несчастному случаю, как к тяжелой болезни или досадному недоразумению.
И вот в буфете опять клубится сигаретный дым, фоном пульсирует негромкий хор голосов, стучат металлические кружки. Кто-то тихонько слушает радио. Оказалось, что бармен. Один из пассажиров крикнул:
– Сделай громче!
Тут же звук усилился, так что стал вровень с шумом. Бодрый мужской голос, перемежаемый потрескиваниями эфира и какой-то хрюкающей музыкой, заявил во всеуслышание:
– …нацать часов тридцать минут олимпийского времени! В эфире канал «Радио-Лихоторо»! Приветствуем всех граждан Свободных колоний Марса! Оставайтесь с нами! В эфире новости от «Марс Экспресс Студио»! Сегодня в выпуске: прогноз погоды – существует ли опасность лавины аэрокосмических аномалий над Гордией? Новости областей: эпидемия вируса собачьего гриппа в поселке нефтяников «Восток-250». Объявлен карантин. Совет Четырех Городов выслал на помощь поезд с медикаментами. Столичный выпуск: власти Лихоторо-Сити готовят законопроект по принятию новых членов «Большой Четверки» в рамках программы объединения…
Как я отвык от подобного официозного изложения информации: радио на Марсе у всех местечковое, да и ловит далеко не везде. А уж эти формулировочки – тут же вспоминается пьяный Диего с покачивающимся Дарби на сцене площади в Персеполисе.
Через пару часов с небольшим должна была быть короткая стоянка на станции Горная-4, в просторечии называемой Дохлым Львом, – по форме холма, на котором расположены шахты четвертого поселка.
К этому моменту Хмурый приказал будить его во что бы то ни стало. Бдительность надо было удесятерить. В помощь проводнику выдавался охранник, а его напарник, раскрыв межвагонную дверь, дежурил бы во втором техническом тамбуре, наблюдая и за соседним вагоном. Как я смог убедиться, Хмурый по части безопасности был подготовлен очень неплохо.
Я поболтал в буфете с некоторыми туристами, задавая ничего не значащие вопросы. В частности, пустил такой слух, что, мол, нашли чей-то КПК – не пропадал ли у кого-нибудь? Полковник обещал всех расспросить, а Дронова вновь завелась, как пружина, в порыве энтузиазма и стала всех расспрашивать тут же! Посеяв в буфете хаос, я, весьма довольный собой, навестил поваров, которые шепотом заверили меня, что несколько стаканов с отпечатками нашей группы уже изъяли и даже подписали имена… Пришел шахтер с усами и сказал, что полотенце пролетало мимо окна то ли без двадцати четыре, то ли уже к четырем.
Мимо прошел, белозубо улыбаясь, Азиз, тронув меня рукой за плечо в жесте растаманского приветствия.
– Нэ спал совсем ти? – заботливо поинтересовался он.
– А что, у меня такой вид? – переспросил я с улыбкой.
– Ну, – замялся он в своей обычной манере, будто подбирая слова, – усталий ти.
– Поспал я, – успокоил я его. – Граница на замке, Азиз.
Он кинул на меня какой-то странный взгляд, то ли преисполненный сострадания, то ли какой-то особый, растаманский такой взгляд, который должен был пробудить во мне силу их божества, с благоговейным выкриком на устах: «Jah live!»[36]
– Я в буфэт, – пробубнил он и зашагал вразвалочку по коридору.
Заперев купе, я вспомнил, что забыл убрать с койки «важнейшие» улики, но что-то мне подсказывало, что на них никто не позарится. К тому же отпечатки с записки сняли, а пистолет мало что давал как улика вообще, кроме связи с Крисовым рюкзаком и нацарапанных инициалов явно не рукой покойного.
Я сел за самый дальний столик в буфете, заказал кофе и яичницу с куском жареного фарша. Яйца были дорогие, но вполне съедобные: сказывалась близость больших городов. Да и снабжение у Машинистов было очень неплохим, из-за чего некоторые кланы отморозков, невзирая на опасность, пытались захватывать поезда. Хотя получалось это у них не очень часто – поезда были хорошо защищены.
Я достал свой планшет и продолжил, почти насильно заставил себя дополнять и изучать поминутную схему вчерашней ночи.
В буфет зашла Ирина, которая озарила меня своей легкой улыбкой, как солнышком. По туловищу прошла легкая дрожь. Будто во сне, который мне виделся сегодня. Я половину сна блуждал по какому-то заброшенному древнему городу меж полуразрушенных строений и высоких колонн, тускло отсвечивающих медными дугами, будто они состояли из тонких пластинок. Во сне я почему-то должен был пройти по всей этой длинной колоннаде и без Ирины не мог, а она пропала. Зачем мне надо было за эту колоннаду зайти? Я так и не понял, учитывая, что внутри нее деловито сновали взад-вперед глюки.
