Охранники с улыбкой пропускают мальчика, который говорит на том же языке, что и они. Джайран идёт молча, но сердце его поёт от радости.
В двух шагах от юрты героя он замедляет ход. Оттуда доносятся два голоса. Один принадлежит Эр Магуру, второй молодой женщине.
— Ты не дочь степей, откуда тебе знать про силу Чёрного волка?
— Чёрный волк один во всём подлунном мире, только знают его везде под разными именами. В степи он может принять вид волка, а в наших лесистых горах удобней передвигаться тому, кто умеет лазать по деревьям, потому мы знаем его под именем Чёрного барса. Но ни в наших лесистых горах, ни в твоих проклятых степях ещё не было безумца, что рискнул бы выйти на бой против того, кому подчиняются все злые создания.
— Женщина, ты предлагаешь мне замарать трусостью свою доблесть?!
— Оставь свою саблю в ножнах, Эр Магур, ты не на ратном поле, а я не просилась в твою юрту. Ты сам ползал передо мной на коленях и умолял, чтобы я выносила тебе ясноглазых верблюжат. Ты хотел, чтобы я родила тебе детей, и обещал меня во всём слушаться. И что я вижу? Что у могучего и доброго Эр Магура два языка?!
Джайран слышит, как стальная сабля уходит обратно в деревянные ножны. А затем голос могучего воина становится слабым и безвольным.
— Свет моей души, прости меня. Но пойми: как я мог отказать этому мальчику? Как мог позволить замарать свою доблесть предательством?.. Я, могучий Эр Магур, с которого берут пример дети и кого уважают их отцы!
Голос женщины из жёсткого и требовательного в мгновение ока становится мягким и ласковым:
— Милый Магур, разве я предлагаю тебе лишиться того, чего ты так долго добивался? Когда ты бросаешься на смертных врагов, я благословляю тебя в своей душе. Но одно дело, драться с теми, кого не можешь не одолеть, потому что твои воины в сотню крат лучше, хоть и меньше числом. А другое дело — драться с тем, кому не можешь не проиграть, даже если он будет один, а вас много. Я хочу, чтобы ты оставался доблестным воином, но не хочу, чтобы ты стал безумцем. Драться с тем, кому наверняка проиграешь, — это безумие!
— Но… но что скажут люди?
Теперь женщина говорит с жаром и страстью:
— Спасибо! Они скажут спасибо за то, что река событий войдёт в своё привычное русло! Чёрный волк — это зло, но зло необходимое! Не знаю, как у вас, а в наших горах с тех пор, как этот паршивец сбежал от того, кого у нас знают под именем Чёрного барса, дети стали дерзить старшим сплошь и рядом, и это только начало. А что будет дальше? Что будет с нашей страной, когда эти дети подрастут? И мы ничего не можем поделать, потому что Чёрный барс столь давно не появлялся, что те, кто молод, не верят в него. Нам некем стало пугать детей! Совершенно некем, потому что ни одно злое создание не смеет насытиться, пока голоден их повелитель! Покуда он не насытится или пока не найдётся в этом мире безумец, что укроет беглеца и обречёт себя на заслуженную смерть. Пойми, Магур, что если тот, кто юн, не будет в своей жизни знать никакого страха, он не станет хорошим человеком, когда вырастет. Потому людям и нужен Чёрный волк, нужен Чёрный барс и нужны его злые слуги!
— Но мне… мне жалко его.
— Этот паршивец заслужил смерть больше, чем кто-либо другой в подлунном мире! Если бы у него была хоть капля совести, он бы уже прекратил свой безумный бег и смиренно принял свою участь, как принимали другие. Этот негодяй обрёк на смерть родное кочевье, собственных родителей…
— Но вначале они обрекли на смерть его…
— Не они, мой любимый Магур, а судьба! Итак, что ты решил? Будешь доблестным, но благоразумным или станешь безумцем, как жалкий Вали, над которым смеются смертные люди и чьей плотью брезгуют злые духи, которых он не устаёт поносить, бегая вокруг своей лачуги?
Магур молчит. Джайран глотает слёзы. А женщина продолжает говорить:
— Ты не думаешь о себе, не думаешь обо мне и наших будущих детях, так подумай о собственных воинах и об освобождённых пленниках. Если Чёрный волк настигнет паршивца этой ночью, то отдаст на растерзание своим слугам не только тебя, но и их. А ведь среди пленников половина — дети! Почему ты решил, что их жизни не стоят жизни одного ребёнка?
Долго молчит могучий Магур и наконец робко произносит:
— Чёрный волк ослаб от голода, вряд ли он настигнет его этой ночью…
— Хорошо! — перебивает его женщина. — Или этот паршивец, или я, если по-другому ты не понимаешь, о солнце моего сердца! Даже если произойдёт чудо и ты уцелеешь после схватки с тем, кого нельзя убить, клянусь предками, я всё равно не пущу тебя на своё ложе! Ты дал клятву слушаться меня во всём, так изволь её исполнять! Мне не нужен мужчина с двумя языками!
И эти яростные слова обозлённой женщины действуют на отважного воина сильнее, чем разумные доводы.
— Хорошо, я выполню твой приказ и отдам его Чёрному волку.
Джайран рывком открывает порог юрты и видит растерянного батыра с виноватым лицом и прекрасную девушку незнакомого народа. Девушка улыбается Джайрану так ласково, словно не отдавала никакого приказа насчёт его жизни.
— Здравствуй! Так ты и есть Джайран? Какой красивый мальчик! Магур, если бы я знала, что встречу такого красавчика, то не давала бы клятву верности тебе! — говорит она неестественно громко.
И голос Эр Магура тоже далёк от шёпота:
— Да, он действительно красив! Клянусь саблей мастера Даута, что если ум его равен красоте, то через пять-шесть лет самые богатые нойоны будут рады видеть его в своих зятьях!
— Не трудитесь, — печальным голосом говорит Джайран, — я всё слышал. И вы зря стараетесь. Чёрному волку сейчас всё равно, каков я. Он не властен изменить жертву, а если бы и был властен, то не захотел бы после тех мук голода и погони, какие я доставил ему.
Эр Магур опускает голову. Он долго теребит рукоятку сабли, покоящейся в ножнах, и, когда решается что-то сказать, прекрасная девушка незнакомого народа закрывает ему рот рукой.
Она говорит с Джайраном так же ласково, но взгляд её источает злобу:
— Тогда чего же ты ждёшь? Иди и прими свою судьбу, как мужчина!
Джайран хочет многое сказать Эр Магуру, но поток слёз не даёт этого сделать. Мальчик убегает из юрты.
Шагах в двухстах от лагеря Эр Магур верхом на верном чалом жеребце нагоняет его.
— Прости меня! Прости меня, Джайран! Я не могу поступить иначе. Ты же знаешь, что я так поступаю не из трусости! Ты же видел днём, что я не трус!..
Джайран ничего не говорит в ответ и даже не оборачивается в его сторону. Известный батыр продолжает ехать за ним и говорит торопливым голосом:
— Если бы ты был хоть чуть-чуть постарше, то смог бы меня понять. Пойми, во взрослом мире всё гораздо сложнее, чем тебе кажется!
