Пойндекс вышел в коридор, чтобы остановить Махони и его тюремщиков. По тени, промелькнувшей в глазах маршала, Пойндекс понял, что Махони его узнал. На лице заключенного появилась ухмылка.
– О-хо-хо. Итак, босс послал первый состав, – проговорил Махони. – Я бы сказал, что польщен, но не хочется врать.
Пойндекс рассмеялся.
– Ради меня не следует так напрягаться, – сказал он. – Не нужно начинать суд с неверной ноты.
Пойндекс приказал снять с Махони наручники и знаком показал, что охрана ему больше не нужна.
– Я буду вас сопровождать, – сказал он Яну. – Не сомневаюсь, что вы не станете делать никаких... глупостей.
Махони потер запястья.
– С какой стати? Я же ни в чем не виноват. И с радостью жду свершения правосудия. – Он улыбнулся.
Пойндекс улыбнулся ему в ответ и показал на дверь, расположенную в конце коридора. Они зашагали в указанном направлении, Пойндекс позади Махони.
– Я прибыл сюда, чтобы убедиться в том, что правосудие будет свершено, – заявил Пойндекс. – Император хочет, чтобы справедливость восторжествовала.
– О, не сомневаюсь, – бросил Махони. – Передайте ему, что его старый друг Ян благодарит за проявленную заботу.
Пойндекс выдавил из себя смешок. Это задание вызывало у него смешанные чувства.
С одной стороны, Ян Махони был его единственным конкурентом на власть, которой Пойндекс сейчас обладал. Позор старого вояки положил конец этой конкуренции.
– Скажите ему, чтобы не волновался, – продолжал Махони. – Когда меня будут допрашивать, я стану придерживаться фактов. Поскольку не имею ни малейшего намерения впутывать его имя в эту процедуру.
– В подобном обещании нет необходимости, – спокойно ответил Пойндекс. – Однако я не сомневаюсь, Император будет рад, что вы по-прежнему заботитесь о его интересах и помните о ваших прежних отношениях.
С другой стороны. Махони был когда-то на месте Пойндекса. В течение многих десятилетий Ян оставался верным слугой Вечного Императора. Видя, с каким достоинством Махони готов встретить судьбу, Пойндекс стал опасаться за свою собственную. "Со мной произойдет то же самое, – подумал он, – если я лишусь милости Императора".
Где-то в глубине его сознания кто-то тихонько прошептал: "Не если, а когда".
– Скажите боссу, что я все помню, – говорил Махони. – Я помню все очень хорошо.
– Обязательно, – ответил Пойндекс. – Обещаю.
Он опустил руку в карман, а потом вытащил ее. Когда они подошли к двери, Пойндекс приставил дуло пистолета с глушителем к шее Махони. От соприкосновения с холодным металлом Ян вздрогнул.
Пойндекс выстрелил.
Махони повалился вперед. Наткнулся на дверь. Сполз на пол.
Пойндекс с удивлением посмотрел на тело. На лице Махони застыла его проклятая ирландская ухмылка.
Тогда Пойндекс наклонился, приставил дуло к голове Махони и снова выстрелил.
С человеком вроде Яна Махони нужно на всякий случай подстраховаться.
– Прощайте, берега Сицилии, прощайте, ручейки и долины, ведь не осталось шотландских солдат, которые могли бы оплакать вас, – напевал Алекс, с вожделением думая об очень высоком запотевшем стакане, который возьмет в руки, когда флот навсегда покинет распроклятое созвездие Алтай.
Он наугад переключал каналы станций, вещающих с различных миров Империи. Рядом с ним в кресле капитана "Победы" развалился Стэн – никто не мешал ему отдыхать. На обоих все еще была надета рваная и грязная военная форма.
На командном мостике было почти тихо – вероятно, ни один из них не верил в то, что на сей раз им удастся спастись.
– Спорт, – пробормотал Килгур, поймав очередную передачу. – Не понимаю, какой интерес бессмысленно таскать надутую кожаную сумку от одной меловой линии к другой. Напоминает, – продолжал он, обращаясь к Фрестону, сидевшему рядом у консоли радиосвязи, – о том времени, когда меня заставили играть в одну кретинскую игру – джентльмены называют ее крокет. Сначала я думал, что они окончательно спятили...
Тут его челюсти с треском захлопнулись.
Никто потом не мог вспомнить точно, что говорил диктор в этой прямой передаче. Но смысл был абсолютно ясен:
"Позор... бывший герой таанской войны... маршал... генерал-губернатор... высшая мера наказания... Ян Махони... Имя должно быть вычеркнуто из всех хроник и стерто с монументов... предательство..."
Стэн вскочил на ноги. Его лицо стало совершенно белым.
– Ну, уж это слишком, – прошептал он.
Килгур собрался было что-то сказать, но только покачал головой. Язык не слушался. Офицер, несущий дежурство, что-то прорычал у него за спиной.
– Следите за экранами, мистер. Какое сейчас передавали сообщение?
– Э-э-э... виноват... оно закодировано.
– Я и сам это вижу, – проворчал офицер связи. – Кому оно предназначено? И от кого?
– Сэр... я полагаю... Прайм. И... оно предназначено для "Калигулы"... Так я думаю.
– Думать не надо, мистер! Ну!
– Сэр... у нас нет соответствующего кода. Он отсутствует в перечне.
Стэн заставил себя на время забыть о смерти Махони.
– Что это за передача?
– Не знаю, сэр. С Прайма на "Калигулу", сэр.
– Это я уже слышал. Свяжите меня с Масоном.
– Есть, сэр... "Калигула", это "Победа"...
– "Калигула" на связи.
– Это "Победа". Какое сообщение вы получили?
– Подождите, сигнал расшифровывается...
– Какого лешего, – удивленно присвистнул Килгур, в душу которого начали закрадываться подозрения, – как это может быть, что у них код есть, а у нас его нет?
– Сэр! "Калигула" прервал связь.
– Восстановите.
– "Калигула", это "Победа"... "Калигула", это "Победа". Вы получили сообщение?.. Сэр, "Калигула" ведет передачу.
– Ну?
– Они обращаются не к нам, а к своим кораблям прикрытия. Сообщение закодировано. Я не успел записать его.
Стэн пытался понять, что же все-таки происходит, а потом бросил взгляд на основной экран.
"Калигула" вышел из общего строя, и вместе с ним еще четыре истребителя, которые обычно прикрывали линейный корабль.
– Сообщите, куда направляется "Калигула".
– Подождите минутку, сэр... похоже, это обратный курс. Прямо – насколько я понимаю – назад на Джохи!
Послышались удивленные возгласы.
– Ну-ка тихо на мостике!
Стэн заставил себя сосредоточиться. Что, черт подери, происходит? Тут только он заметил, что говорит вслух.
– Сэр? – к нему обратился Фрестон. – Мне кажется, я знаю.
– Наконец-то луч света. Говорите!
