— Увы, я слишком к тебе привязался, — развел руками Мэт, — да и Каббр скучал бы.
Услыхав свое имя, жеребец, пасшийся неподалеку, вскинул голову и приветственно заржал. Насколько мог судить юноша, сейчас харуки обгладывали забор, окружавший дворец Первопечатника.
— А если серьезно?
— Если честно, то мы просто не знали, что случится после твоей смерти. Жрецы Тьмы уверяли, что дух Князя вернется назад, в храм, но мы хотели быть уверены в том, что он не вселится снова в кого-нибудь и останется на свободе. Разумеется, твоя смерть была лишь вопросом времени, но умереть ты должен был тогда, когда это было нужно нам.
— Можно, я потом тебе в глаз дам? А то не хочу столь вульгарно и болезненно прерывать столь увлекательный рассказ.
— Дарки создали видимость травли, чтобы Князь ничего не заподозрил, ну и заодно выяснить, на что способна твоя татуировка. Должен признать, что все Писари до сих пор ломают голову над секретами Аннарена. Похоже, он был настоящим гением, раз смог создать подобное! Жаль, что он погиб.
— Некоторые из наших считают, — подал голос "художник" Альбер, — что именно благодаря этой жертве и живой душе, заключенной в Печати, стало возможно ее создание.
— Я настоял на том, чтобы тебе сохранили жизнь. Впрочем, Канцеляры особо и не сопротивлялись, так что мне выделили вот этого балбеса-Писаря и свиток, с помощью которого он тебе нанес на грудь Печать Феникса. Татуировку, которая и возродила тебя после смерти, причем в естественном виде, а не как нежить.
— Что-то я его не припомню. И когда же он ухитрился меня разрисовать? Даже если я спал — Князь бы заметил.
— Верно. Как ты думаешь, сколько маны нужно потратить геоманту моего класса, чтобы обрушить древний и тяжеленный каменный мост?
— Э-э-э…
— Правильный ответ: ни капли!
— Значит, ты просто хотел лишить меня магической силы?
— И тем самым "усыпить" твоего попутчика. Ночью пришел Альбер и сделал свое дело. Помнишь, ты жаловался на зуд? Сложнее всего было скрыть Печать от Князя.
— Ты мог прикончить меня тем же утром и сказать, что так и было. Даже и будить необязательно.
— Увы, — развел руками Мэт, — мне нужно было дождаться Ира. Иначе неизвестно, в кого бы вселился этот твой Князь, и ищи его потом по всему Мурлоку.
— Этот Ир. Он Печатник? Или "пузырь"?
— Лучше, намного лучше. Присмотрись, его тело тебе ничего не напоминает?
— Тело? Но я думал, что это доспехи!
— Ир — голем. Между прочим, единственный и уникальный в своем роде. Что — никаких мыслей не появилось?
Айвен до рези в глазах вглядывался вдаль, пытаясь рассмотреть тело голема, но даже приблизительно не мог определить материал, из которого оно было изготовлено.
— Ладно, расслабься, а то голова разболится. Вот, держи подсказку, — с этими словами маг бросил юноше какой-то камень. Тот едва поймал его — руки все еще плохо слушались. Это оказался ярко-голубой фазарит.
— М-м-м… Голем с телом из фазарита? Сколько же он способен накопить маны?!
— Достаточно, чтобы Князь Тьмы выбрал именно его в качестве своего нового убежища.
— Хм. Так значит, он не лгал… А разве можно нанести Печать на тело голема?
— На любой предмет, способный накапливать ману. Правда, всего одну-две, и разрушается такой предмет довольно быстро. Поэтому, обычно для их зачарования используют более простые рунические символы или специальные заклинания.
— И… Получилось? Он там?
— Если честно, то мы и сами не верили, что все удастся. Сомневались, что сработает Печать Феникса, что твой Князь соблазнится громадным куском фазарита… Но, ты сидишь передо мною живой и невредимый, без своей татуировки, а вон там мило беседует с Князем его новый носитель.
— Это не опасно?
— Фазаритовое тело Ира было специально создано так, чтобы стать ловушкой для Князя. Не бойся, никуда он уже не денется. Вернемся назад, и Ир сдаст его кому положено, вместе с Печатью и ее пленником. Сдаст тело, я имею в виду.
— Безумие какое-то.
— Я же говорил, что наш голем — уникален. Он меняет тела, как я рубашки.
— Розовое на голубое, а голубое на желтое? — криво усмехнулся юноша, — А кружевные тела у него есть? Или в горошек?
— Вижу, к тебе возвращается чувство юмора. Давай, поднимайся. Нам еще нужно приготовиться к приезду основного отряда. И решить, что делать с телом Первопечатника.
Вспомнив о татуированном старике, юноша сразу помрачнел.
— А разве он… Это было по настоящему? Я убил его?
— Не знаю, кто это с ним сделал, меня же там не было. Но дырка у него в груди приличная и не очень совместимая с жизнью.
— И вы даже не пытались ему помочь? Он же столько сделал для Канцелярии!
— У меня был приказ, и я действовал согласно его, — жестко заявил Мэт. — Сейчас у тебя есть дела поважнее. Например решить, что ты будешь делать дальше.
— И какие у меня перспективы?
— Собственно говоря, вариантов немного, — честно признался геомант. — Или вернуться к прежней жизни, или принять мое предложение. Точнее, предложение Верховного Канцеляра, и стать одним из нас. Печатником. Оперативником, занимающимся поиском и обезвреживанием источников магической угрозы. Думаю, твои таланты должны служить королевству, а не собственному карману. Ты можешь принести много пользы людям.
— Единственный человек, которому я хочу приносить пользу, это я сам!
— Твои слова расходятся с поступками, — улыбнулся Мэт. — Вот представь: встретишь ты удивительную девушку, влюбишься, захочешь на ней жениться. Кто ты такой? Что ты сможешь предложить ей, какую жизнь? Думаешь, каждая девушка мечтает стать женой вора, который будет пропадать ночами по чужим домам, а то и вовсе прохлаждаться в Боргарде месяцами?
Айвен грустно усмехнулся. Перед его внутренним взором возникла прекрасная Фелина Урс. Ее зеленые глаза и чарующую улыбку он до сих пор видел в своих снах. Торговка и дочь начальница городской стражи — да, такая никогда не станет женой вора.
— А я предлагаю тебе службу в самой могущественной организации королевства! Достойный заработок и такие полномочия, которые тебе и не снились. Купишь себе домик с цветущим садом и злой собакой, сам выберешь прикрытие. Хочешь, устроим в городскую стражу капитаном, а хочешь — получишь собственный трактир! Маленький…
Юноша задумался. С одной стороны, прежняя жизнь ему была по душе, хотя и не все было так радужно. Тогда как за последние дни с ним что только не пытались сделать люди и нелюди! Помогать людям? Всю свою жизнь он помогал только одному человеку — самому себе. От размышлений на него накатила слабость и голова начала кружиться. Мэт подставил ему свое плечо, и Айвен благодарно кивнул, опершись на геоманта.
