— Лестница простреливается. Сиди, жди и вперед не лезь.
— Хорошо.
Неожиданно от близкого взрыва содрогнулись стены, с потолка посыпались пыль и труха, а потом подгнившие доски перекрытия заходили ходуном, и на лестнице мелькнули белые кроссовки.
Вскинувший автомат парень рванул вперед, и мой оклик — кроссовки? это ведь Игорь! — опоздал буквально на одно-единственное мгновенье. Потолок прошила автоматная очередь, и, словив сразу несколько пуль, боец рухнул лицом вниз.
— Мать! — в сердцах выругался я, задрал ствол автомата и всадил весь рожок в трухлявые доски у себя над головой.
Но опоздал. Скакнувший вбок Крестовский в один миг оказался рядом с Игорем, столкнул его вниз по лестнице и сам метнулся следом. Я едва успел присесть, как по стене за спиной шибануло несколько пуль.
К счастью, патроны у Константина кончились в самый неподходящий для него момент, и, не решившись прорываться ко входной двери, горожанин запихнул кондуктора в одно из темных помещений. Я отбросил разряженный АКМ и, выхватив из рюкзака револьвер, выглянул из-за конторки. Заметил смазанное движение и немедленно спустил курок, намеренно целясь слишком высоко.
В ответ громыхнул пистолетный выстрел; я уже вслепую всадил под потолок еще пару пуль, и Крестовский спрятался обратно за простенок.
— Эй, Крест, это ты? — неожиданно крикнул со второго этажа Лед, занявший позицию где-то рядом с лестницей.
— Как узнал?
— Морду перелицевал, а движешься все так же. — Скользкий помолчал и вдруг спросил: — Ты прозвищем фамилии обязан или просто так пошутить решил?
— Неважно!
— И вправду неважно. Важно, что ты облажался!
— Не сказал бы, — спокойно возразил Крестовский.
— Да ну? — рассмеялся Скользкий. — Твоих людей блокировали у окна, да и тебе не уйти! Не стоило переходить через Границу!
— Не все в этой жизни зависит от наших желаний, — ответил Константин.
— Сейчас сюда подтянется подкрепление! Сдавайся!
— Либо ты дашь мне уйти, либо я пристрелю вашего драгоценного кондуктора и уйду один, — заявил Крестовский и, укрывшись за Игорем, вытолкнул того в коридор. — Реша…
Я немедленно всадил в косяк сразу три пули, заставив Константина отшатнуться назад и утащить за собой кондуктора.
— Не думай даже! — крикнул я. — Оставляй Игоря и вали куда хочешь! А так — не выйдет!
— Рискуете, Евгений Максимович! — узнал мой голос Крестовский.
— А куда деваться?
— Можешь уйти со мной, — предложил вдруг горожанин. — В Форте тебя ничего хорошего точно не ждет, а у нас для ясновидца найдется куча работы по профилю.
— Не морочь ему голову! — потребовал Лед.
— А тебе-то что? У тебя еще будет шанс перехватить нас у окна, так что помолчи пока! Ну, Евгений, что скажешь? Никакого риска, ты идешь со мной, и никто не пострадает. А так кто знает, куда угодит твоя пуля? Или моя?
Я облизнул губы и ничего не ответил. Просто не знал, что сказать. Форт так и не стал для меня настоящим домом, а в последнее время и вовсе пытался сожрать, но родина — это не только полный холодильник и перспективы карьерного роста. Родина, как ни крути, это еще и люди. Разные люди, хорошие и не очень, совершенно незаметно умудряющиеся пролезть в твою жизнь и стать… да, стать родными.
В Форте меня ничего не держит, но кое-кому из оставшихся там я обязан. Да и аванс до конца не отработал, а это не есть хорошо. Предавать своих, конечно, паскудство последнее, но предательство всегда высшей целесообразностью оправдать можно. А дебет и кредит — штуки объективные. Вот приход, вот расход. И должок сразу видно. Да и не факт вовсе, что Крестовский свое обещание сдержит.
Нужен я ему? Сильно сомневаюсь.
А с другой стороны, что можно в этой ситуации предпринять? Ведь даже прицельно выстрелить в темноте без ясновидения не выйдет — зацеплю случайно кондуктора и сдохну впоследствии от нехватки магической энергии в страшных мучениях. Если Крест не пристрелит.
И как быть?
И вдруг меня осенило. Ясновидение! Ясновидение и магическая энергия!
Я вытряхнул из револьвера стреляные гильзы, сунул руку в карман и едва не выругался в голос, нашарив там один-единственный патрон. Подарок Гамлета, не иначе.
Зарядил револьвер, взвел курок и, до упора передвинув ползунок активации бласт-бомбы, провернул рукоятку по часовой стрелке. Безумно долгий миг ничего не происходило, а потом из раскрытого чемоданчика в помещение настоящим потоком хлынула магическая энергия.
— Выходите! — задыхаясь из-за рвавшей на части сознание магии, крикнул я.
— Лед? — уточнил горожанин.
— Проваливай! — рявкнул от лестницы парень.
— Евгений, вы с нами? — Крестовский вытолкнул кондуктора из двери и, укрывшись за ним, начал медленно пятиться по коридору. В руке у горожанина был зажат пистолет, но Константин явно опасался не столько меня, сколько Льда.
— Именно!
Всезнание сотнями острых крючьев впилось в голову; повинуясь наитию, я повел рукой, поймал на прицел темные силуэты и плавно потянул спусковой крючок. Грохнул выстрел, нервы бритвой резанул отголосок чужой боли, и тут же открыл стрельбу Константин. Я едва успел откатиться в сторону, прежде чем пули выбили щепки из прикрывшей меня конторки, а потом коридор длинной очередью перечеркнул скатившийся по лестнице Лед.
И все же Крестовский умудрился уйти. Влепить пару пуль в поясницу кондуктору и уйти. Несколько ударов сердца ясновидение ощущало его присутствие, потом Константин выскочил на улицу и исчез. Надеюсь, навсегда.
— Ты как? — подскочил я к развалившемуся на ступеньках Льду. С левой стороны его одежда оказалась перепачкана в крови, а рука и вовсе обвисла, словно плеть.
— Жить буду, — скривился Лед и, опираясь о стену, перебрался к валявшемуся на полу Игорю. — Тащи сюда бласт-бомбу!
— Дай перебинтую! — всполошился я.
— Живо! Тащи! — прикрикнул на меня парень.
Я бросился выполнять распоряжение, а Лед присел рядом с Игорем, нащупал пульс и поспешил задрать куцую куртку кондуктора.
— Быстрее!
Ничего толком не понимая, я принес чемоданчик, от которого продолжали сочиться крохи энергии, и Скользкий наложил правую ладонь на раны в спине Игоря. Магический фон сразу пошел на убыль, а когда отвалившийся от кондуктора Лед убрал руку, по полу покатились две пистолетных пули. Входные отверстия затянулись, и судорожно дернувшийся Игорь хрипло задышал.
— Руки-то помнят, — через силу рассмеялся Скользкий и неожиданно спросил: — Не жалеешь, что в Город не сдернул?
— Переживу как-нибудь. В конце концов, и в Форте временами бывает тепло, — ответил я, но парень уже потерял сознание.
