«Ивеко» рыкнул дизелем, хрустнул внедорожными покрышками по бетону причала и, объехав грузовики, выкатил на дорогу. Пока по улицам ехал, не раз ловил на себе взгляды завистливые: очень уж к текущим обстоятельствам машина подходящая. И сидишь высоко, и глядишь далеко, и проедешь где хочешь, и кузов для груза, и кабина на пятерых — чего еще хотеть? Разве что защиту установить.
Со стоянкой у Итальянского дворца проблем не было, да и не те времена теперь, но все же пара десятков машин выстроилась наискосок между стеной здания и заборчиком сквера. Вход был не с парадной стороны, где возвышался памятник первооткрывателю Новой Земли, а с обратной, со двора. Вдоль фасада здания прохаживался патруль с автоматами, у подъезда еще и караульный стоял, но так особенной суеты заметно не было.
За дверями меня остановил дежурный, поинтересовался, куда я и к кому. Назвался, сказал, что в разведку, по их требованию. Дежурный, средних лет мичман, начал куда-то звонить, а я никак не мог отделаться от странного ощущения, вызванного морской формой. Не привык в морских штабах бывать, как-то странно видеть эту форму в сочетании с оружием и непривычно подвешенную кобуру — все странно.
За мной пришел дневальный по штабу, повел куда-то коридорами, все время с подозрением поглядывая на висящий у меня на груди американский автомат, увешанный всякими нужными приблудами так, что превратился в некий супермегабластер из компьютерной игрушки. То ли опасается чего-то, то ли сам с таким по штабу рассекать хочет, что куда вероятней. Вот она, сила медийного воздействия.
Матрос завел меня в какой-то не слишком просторный кабинет, в котором сидели два офицера с капитанскими погонами и одновременно курили. Несмотря на открытую форточку, атмосфера в кабинете была такая, что топор можно вешать.
— Господа хорошие, вы бы окно открыли, что ли, — сказал я вместо приветствия, озираясь. — Пригласили некурящего человека и воздух отравили.
— Нам нельзя окна открывать, — сказал тот капитан, что сидел слева. — Приказ такой, по режиму секретности.
— Лучше бы вам не курить приказали, — вздохнул я.
Был такой приказ, все верно, чтобы секретную бумажку сквозняком на улицу не унесло. Но похоже, что такого вступления они не ожидали. Один из капитанов умял свою сигарету в переполненной пепельнице, второй замахал руками, вроде как разгоняя дым. Потом все же предложил садиться, указав на простенький офисный стул, попутно что-то проворчав про американскую заботу о здоровье. Я пропустил этот краткий спич мимо ушей, продолжая доброжелательно улыбаться.
Потом было порядка двух часов расспросов — допросом это все же назвать трудно. Говорилось все на микрофон, капитаны отмечали что-то в картах, потом, когда дело дошло до наших приключений в Дельфзийле, позвали еще какого-то бородатого мужичка в штатском, который выложил передо мной вполне подробную схему порта и попросил нарисовать на ней наш маршрут и отметить, что и где полезного мы там нашли. И вправду хотят вывезти ценное имущество с чужой территории? А иначе зачем им такая информация?
Капитаны, к счастью, больше не курили, атмосфера стала вполне приемлемой для выживания. Под конец не удержались, начали расспрашивать про американский автомат — я по глазам видел, что не выдержат. Похвалил, поругал, сказал, что привык. На сем меня и отпустили.
Вышел на улицу, извлек из кармана еще один листочек со схемой: как доехать от штаба до улицы Аммермана. Оказалось, что совсем недалеко, всего несколько минут несложных маневров. Заехал во двор, тот самый, в котором играли дети, обнаружил все тех же детей и с ними опять дежурного. Причем сегодня за дежурного был тот самый парень с тростью, с которым тогда Док в подъезде разговаривал. При виде моей машины он чуть театрально сбил на затылок гоповатого вида кепочку и сделал преувеличенно восхищенный вид.
Я на него особого внимания обращать не стал — может, он в цирке работать готовится, — схватился за рацию. Док сказал, что будет с утра дома, и канал связи мы с ним заранее согласовали. Откликнулся он почти сразу, при этом что-то жевал, а на заднем фоне был слышен щенячий лай.
— Док, я все долги стране в целом и отдельным ее органам отдал, теперь предлагаю скататься пострелять, — заявил я ему и добавил вроде как некстати: — Прием.
— Не вопрос, через пару минут спущусь, — ответил он коротко и со связи пропал.
От обеда я его оторвал, что ли? Ладно, подкормлю: мне добрая буфетчица из гостиницы бутербродов с собой наготовила по моей просьбе, так что не пропадем. Оглянулся на дрыхнущего на заднем сиденье Тигра, проверил на всякий случай пакет — нет, не добрался он до пищи, пока я сидел у разведкапитанов.
Док вышел минут через пять, причем продолжая при этом жевать. Вместе с ним вышел еще какой-то средних лет мужичок, который махнул рукой хлопцу с тростью, вроде как подменяя его. Тот вскочил на ноги, накинул на плечо автоматный ремень и решительно направился к машине. Не понял — что это Док тут организовал?
Пассажирская дверь открылась. Док впихнулся в кабину, усевшись рядом. А уже подковылявший к грузовику молодой человек в кепарике так же решительно полез на заднее сиденье.
— Это Енот, — сказал Док, указав большим пальцем через плечо.
— Там у меня и кот еще есть, — помянул я Тигра, после чего уточнил: — По позывным общаетесь, что ли?
— Вроде того, — кивнул доктор. — Я, в общем, всю нашу команду вроде как на стрелковый семинар собрал, на предмет обмена опытом.
— Ну, доктор… — сморщился я. — Я что, Боб Манден, чтобы людей трюками поражать? Я хотел вам лично помочь — рано мне еще перед публикой выпендриваться: не та квалификация.
— Да ладно, — отмахнулся он. — Если хоть что-то полезное покажете — будем благодарны, нам любое лыко в строку. А может, и вы у нас чему-то научитесь. А как еще готовиться? Давайте, со двора и сразу направо, дальше я покажу дорогу.
— Далеко?
— Тут все недалеко, хоть и дальняя от нас часть острова, — ответил Док. — Форт Шанец, слышали про такой?
— Нет, не довелось.
— Основная оборонительная позиция острова считалась, — взялся объяснять он. — За валом уже только коса болотистая. Окончательно перестроили только к началу двадцатого века, переименовали в Форт Шанц. Вал, казематы, пороховые погреба, все всерьез. В последние годы там пейнтболисты всякие обитали, а теперь там вроде как самостийное стрельбище и полигон образовались. При этом надо повнимательней: туда еще всякое прибредает, бывает.
— А у него тут… — вдруг засуетился сзади Енот.
— Не трожь пулемет, — прервал я его речь. — Он не любит.
