— Да вот у нас возникли кое-какие трудности — никак не можем получить документы по делу, — пояснил Сейбл. — Подшивки документов, архивы и все такое. Никто прямо в лицо не отказывает, но время тянут. А у меня, боюсь, не больше двух суток, чтобы найти убийцу.
— Удовлетвори мое любопытство, Джон, — попросил Вешински, подняв горбатого идола со стола и задумчиво вертя его в пальцах. — А на чем, собственно, строится твоя уверенность, что ты имеешь дело именно с наемным убийцей?
— Позавчера у нас в городе произошло одно убийство.
— Да? И кто же убит? Наш общий знакомый?
— Имя не имеет значения. Важно другое: в совершенном убийстве виден почерк профессионала, а с другой стороны, мы до сих пор не можем установить никаких явных мотивов преступления.
— Из чего ты тут же сделал вывод о присутствии в Амаймоне республиканского агента? — расхохотался Вешински, порозовев. Он поставил идола на стол, поднялся, прошел по мохнатому ковру к бару и налил себе бокал.
Сейбл покачал головой:
— Нет, из этого можно только заключить, что в городе появился профессиональный убийца. Но когда наша стандартная процедура не смогла выявить никаких дополнительных свидетельств, мы решили расширить поиски и, представь себе, обнаружили, что республиканский звездолет осуществил вынужденную посадку в космопорте за ночь до убийства.
— Что ж, если мне будет позволительно заметить, — вставил Вешински, возвращаясь к своему креслу и опуская бокал на подставку из оникса, — не кажется ли тебе, что эта цепочка слишком иллюзорна? Будь я на твоем месте, я бы забыл всю эту ерунду из одного только страха стать посмешищем.
— Но ведь это еще не все, — сказал Сейбл, обуздывая раздражение.
— Хвала дьяволу за добросовестность, — насмешливо произнес Вешински. — Джон, послушай совета старого друга. Брось это дело. Даже если ты и прав, Конрад Бланд за тысячи километров от нас. Выкинь его из головы. Это все не твоя забота.
— Да, но как же быть с Барнемом?
— Это еще кто?
— Парнелл Барнем — имя убитого, — пояснил Сейбл. — Убийца совершил преступление в Амаймоне, и так уж получается, что моя работа — раскрывать преступления в этом городе. Поскольку он мог осуществить посадку в полудюжине других мест на планете, то могу предположить, что у него здесь связной. Как мне кажется, он в ближайшие два дня войдет с ним в контакт, и если мы его в это время не изловим, то потом он исчезнет из города.
— И что же ты предпринял? — спросил Вешински, испытующе глядя на Сейбла из-под полуопущенных век.
— Я установил слежку за всеми инопланетными иммигрантами, поселившимися в Амаймоне за последние два года. Будь у меня побольше людей, я бы охватил всех иммигрантов за последние пять, а то и десять лет, для большей надежности.
— Как быть, если связной твоего предполагаемого агента — уроженец Вальпургии? Такой вариант ты учитываешь?
— Гм, тогда будем считать, что нам не повезло.
— Тебе в любом случае не повезло. Ты все же не убедил меня в том, что убийца Барнема и агент Республики — одно лицо.
— Не беспокойся, факты у меня есть. Вчера он попытался дать частное объявление в газете. Видимо, это шифровка, по которой его должен узнать связной.
— И почему же ты так решил? — спросил Вешински, возвращаясь к бару за новой порцией напитка.
— Да потому, что в качестве адреса он назвал гостиницу «Ганновер».
— И?..
— Пьер, «Ганновер» — гостиница только для женщин, — сказал Сейбл, и в его глазах загорелись азартные огоньки, — наш убийца не знал этого. Он, безусловно, наблюдал за входом, видел мужчин, входивших в ресторан, в бар или поднимавшихся в номера. Но сам-то он там не был. Более того, хотя гостиницей владеют Сестры Греха, он не признал их талисмана, просто не знал, что он означает. Только инопланетянин мог допустить такую грубую ошибку. Когда в гостиницу по видеофону позвонили пару раз, назвав его выдуманную фамилию, портье сообщил нам об этом. Убийца допустил первый промах.
— Да будет тебе, Джон, — усмехнулся Вешински. — Почему бы не решить, что это объявление — обычная шутка?
— Лично я ничего не знаю, — терпеливо объяснил Сейбл. — Я просто высказываю обоснованное предположение. Если я буду ждать, пока мне в руки попадут полностью обоснованные факты, этот агент уже успеет осуществить свою миссию и покинуть планету.
— Хорошо, Джон, — резко произнес Вешински. — Я задам тебе пару вопросов. Не возражаешь?
— Давай.
— Ты обнаружил какую-нибудь связь между Парнеллом Барнемом и Конрадом Бландом?
— Нет.
— У тебя есть какое-нибудь, хоть крохотное, доказательство, что некто покинул республиканский звездолет именно здесь, на Вальпургии?
— Нет.
— У тебя есть весомый повод полагать, что кто-то из иммигрантов работает на Республику?
— Только присутствие агента.
— Если он существует, этот агент, — поправил Вешински. — У тебя есть прямые доказательства, что правительственная администрация намеренно чинит тебе препятствия в исполнении твоих служебных обязанностей?
— Доказательства? Нет.
— Тогда не кажется ли тебе, что вместо дополнительных средств и людей тебе просто нужен основательный отдых? Я бы на твоем месте, Джон, поберег здоровье и не стал бы заниматься работой больше, чем того требуют непосредственные обязанности.
— Отпуск отпадает, — твердо сказал Сейбл. — У нас на руках нераскрытое дело, и убийца не так глуп, чтобы дожидаться, когда мы его изловим. Он выйдет на связного и потом отправится в Тиферет.
— Хорошо, если ты не желаешь брать отпуск сам, тогда мы отправим тебя в санаторий. Я прослежу, чтобы твой больничный оплатили полностью.
— Да что ты все печешься о моем здоровье? — взорвался Сейбл. — Ты бы лучше побеспокоился о Бланде. Независимо от того, веришь ты в мои доводы или нет, но в Амаймоне действует агент Республики, и Бланд — его цель.
— Ох, Джон, — сокрушенно вздохнул Вешински, — догадливость никогда не была твоей сильной стороной. Да, ты меня убедил, что все изложенные тобой аргументы — истина, но и ты прислушайся к тому, что я говорю.
— Ты о чем?
— Как ты находишь мой дом, Джон? — спросил Вешински.
— Дом-то твой тут при чем?
— Просто ответь на мой вопрос.
— Это замечательный дом.
— Это не просто замечательный дом, Джон, это дворец. В нем семнадцать комнат, видео в каждой комнате, камины и бары, ковры, предметы искусства, которые ты не можешь себе позволить на твою нищенскую зарплату, даже если бы она была больше в десятки раз. Четверо дворецких, две горничные, робот-эконом, прочая обслуга, личный врач. У меня…
— Я прекрасно знаю, что у тебя есть, — прервал его Сейбл. — Говори, к чему ты клонишь?
