Сергей машинально кивнул.
Теперь комната стала гораздо уютней, но в ней сохранилось ещё что-то, напоминающее тюремную камеру. Сергей понял, что не может отделаться от чувства запертости в замкнутом пространстве.
- Что-нибудь ещё? - инопланетянин опять уловил его недовольство.
- Можно сделать окно?
- Окно? - по взгляду эрсэрийца Сергей понял, что сказал глупость.
- Окно или иллюминатор, или как это у вас тут называется! - Он медленно выпустил воздух сквозь поджатые губы - сегодняшний день был и так не из легких. - "Неужели они не понимают, что такое обыкновенное окно?! Неужели я попросил что-то необычное?"
- Не понимаю, чего ты хочешь. - признание выглядело откровенным.
Сергей подавил желание выругаться.
- Хочу смотреть наружу.
- Куда "наружу"?
- На Землю!
Как-то интуитивно он понял, что инопланетянин, не решавшийся до сих пор прочесть его мысли, теперь это сделал.
- Автомат спроецирует любое изображение по твоему выбору, куда ты захочешь. - в подтверждение своих слов он нажал на камешек, вероятно, отдавая при этом мысленную команду. Потолок потух, погрузив комнату в полумрак. Только края потолка продолжали слабо светиться. На потолке медленно вращалась огромная голубая планета.
- Теперь всё?
Сергей был ошарашен.
- Да, спасибо.
- Должен сообщить, что выход из твоей каюты будет закрыт в течении десяти часов. За это время тебе нужно принять решение. Эр-тэр сам зайдет за ответом… Возражений нет?
Сергей отрицательно покачал головой.
Оставшись один, он в бессилии сел на диван, пытаясь унять царившее в душе смятение. События, происшедшие за последний день, были настолько невероятны, внезапны, непостижимы, что он почувствовал себя пешкой в большой шахматной игре богов. У него не было времени осознать происходящее - всё произошло шаг за шагом, событие за событием - одно порождало другое, без малейшей возможности вмешаться и что-либо изменить. Какое-то ничтожное время назад он пил, веселился, пел песни, безмятежно и глупо, ничего не предчувствуя, не ожидая никаких перемен, а сейчас сидит, запертый в каюте космического корабля, настолько большого, что в нем где попало разводят цветники, а коридоры вполне годятся для спортивных забегов на дальние дистанции; знает о какой-то эрсэрийской цивилизации, о каком-то нелепом разделении на категории, о синтезаторах, королях, лоргах, о прочей ерунде, в которую и поверить может разве, что ненормальный, начитавшийся на ночь фантастики. А ведь совсем недавно он был окрылен мечтой о прекрасном будущем, о славе своего открытия, ещё недавно ему казалось, что создаваемый им прибор сможет изменить всю его жизнь… Но разве мог он предположить тогда, что настолько?!
Единственное, что Сергей сейчас хорошо понял, это почему люди сходят с ума.
Он сидел один в полумраке комнаты, а Земля большим глобусом вращалась на потолке, не на секунду не давая забыть, где он и зачем он тут.
Переливающиеся кнопки-глаза лемура были совсем рядом. Плохо представляя, зачем это делает, Сергей дотронулся до них. Ничего не случилось, и он, не зная к кому обращается, громко произнес:
- Обед можно заказать?
У него в голове возникла мысль:
- Что-то конкретно?
Он вздрогнул от неожиданности и, ощутив прилив непонятной злости, уже тише произнес несколько названий из маминой кулинарной книги:
- Если можно: черепаховый суп, омары под молочным соусом, гусь в белом вине, салат из шампиньонов, фаршированный сазан, черная икра с блинами, взбитые сливки с клубникой и вино урожая 1650 года (все равно какое).
Это был не заказ, а издевательство над автоматом - Сергею нужно было хоть на ком-то сорвать раздражение от собственного бессилия, но в голове тут же возник новый вопрос: "Что-нибудь ещё?"
- Нет. - "Не хочет же он сказать, что…"
- Сервировка по настроению?
Он ответил утвердительно и широко открытыми глазами наблюдал, как на стол прямо из стены выезжают дымящиеся блюда в том самом сервизе, что он подарил сестре на свадьбу.
Уже еле слышно Сергей спросил:
- Откуда эта посуда?
- Сервиз синтезирован по образу в твоей памяти. Настроение определено неверно?
Сергей был достаточно рассудителен, чтобы сразу же поставить салатницу с грушами, которую он разглядывал, пытаясь найти хоть что-то, отличающее её от той, настоящей, безнадежно испорченной большой царапиной на боку, той самой, которую он тщетно пытался обменять в магазине… Если эту посуду создала его память, то она могла быть только такой, какой он запомнил оригинал!
Последний удар обрушился на Сергея, окончательно смяв его. Землянин был оглушен, растерян, уничтожен. Прямо перед ним на столе стояли никогда не пробуемые лакомства, вполне настоящие, реальные, и их запахи наполняли всю каюту. Большая глиняная бутылка была полна вином, и Сергей не сомневался, что это вино действительно трехсотлетней давности…
- Я могу отключиться? - спросил автомат.
- Да…
Сомнения в правдивости полученной от Эр-тэра информации, если они и были, рассеялись окончательно.
Сергей сидел, прислонившись к мозаичной стене, почему-то теплой и упругой, рассеянно ел крем и думал.
Так неожиданно возникший сервиз заставил вспомнить Танюшку. Бедная сестренка! Он бросает её в день свадьбы, такую беззащитную… Может быть, Федя и неплохой парень, но что от него можно ждать? Что, если он её обидит, что если… А что она подумает, когда Андрей расскажет ей, куда пропал брат? Когда его друг протрезвеет, то и сам не поверит своему рассказу. А сестренка, что останется думать ей? Да и мама, сможет ли она пережить его пропажу, сможет ли она простить ему потом?..
Затем его мысли перешли к институту. Через год все друзья-однокурсники защитят дипломы, а он, как пропавший неизвестно куда и неизвестно насколько, будет отчислен… Что он скажет, когда через год-два вернется? Потом армия… Его исчезновение могут понять не так…
Соседи, друзья, родственники - все они были там, на маленькой Земле. Там оставались его привычки, его привязанности, его надежды. Там оставались его дом, его школа, институт, родной город, страна, его мир… Там, на потолке, вращалась навстречу кораблю его большая родина, мысль о расставании с которой возбуждала в нем болезненное, щемящее чувство разлуки. Голубой шар притягивал к себе, звал вернуться, предупреждал… Сергей вспомнил детство, вспомнил лес, в котором собирал грибы и смотрел на белок, живущих в скворечнике, вспомнил часы, проведенные в лодке на озере перед самым рассветом и трепещущих тяжелых подлещиков, снимаемых с крючка, вспомнил покрытую льдом и снегом речку, сверкающую под ярким солнцем вывороченными и замерзшими глыбами льда, вспомнил лето, весну, осень и зиму, вспомнил и представил всё, что вызывало в нем ностальгию по прошлому и по голубому шару, величаво поворачивающемуся Америкой…
