смышленые и непоседливые тоже нет-нет да и делали свой маленький гешефт.
И так пятнадцать лет подряд. Полковое «обсчество» – оно ведь такое же неформальное объединение, как крестьянин с подводой дегтя, что приехал в Псков расторговаться. Вроде бы и нужное дело, а вроде бы как бы и нельзя. По идее «обсчества», какими они сформировались при императоре Петре Великом, должны были заниматься тем, что впоследствии назовут «социальное обеспечение». Уход за ранеными, помощь немощным… сплошная благотворительность. Но потихоньку, помаленьку, гешефтик за гешефтиком, плюс никаких особо походов за тридевять земель. Некоторые солдаты уже и семьями обрастать начали. А значит, у них стали появляться интересы и потребности за пределами полка. Плюс каждую зиму солдат и офицеров дворянского сословия отправляли в отпуск на два-три месяца. Короче говоря, теневая экономика полка сформировалась, окрепла и обросла неформальными связями. И не только по горизонтали, от солдата к солдату, но и по вертикали, пустив корни к командирам рот и батальонов.
Полковника Макшеева такое положение дел вполне устраивало. Тем более что оно в основном его стараниями и было создано. За эти годы он стал больше гражданским бизнесменом в Кексгольме, нежели военным начальником. И наверняка так или иначе получал долю с оборотов «обсчества», которое благодаря харизматичному и деятельному солдату Архипу превратилось в нечто большее, чем родительский комитет при школьном классе. Архип в полку потихоньку стал как дон Корлеоне. Пусть хуторского масштаба, но все же.
И все бы ничего, но к хорошему быстро привыкаешь. Вот и Архип привык. Забронзовел.
А тут здрасьте вам, какая вдруг незадача приключилась. Война. И ладно бы тут, на шведской границе, так ведь нет. Собирайтесь в поход в далекую сторону, служивые.
Полковник Макшеев сразу же запросился на гражданскую службу – и получил ее. А Архип радостно потирал руки. Ведь теперь-то можно развернуться во всю ширь! Война! Это же окно возможностей для человека, у которого есть связи, деньги и обученный персонал!
Так, о чем это я? А, ну да. Это я о власти.
В общем, в один прекрасный день только что назначенного командира полка, полковника Вильгельма Лебеля поставили перед фактом: все назначения в полку – платные, и согласовывать их надо со вполне определенными людьми. И ладно, когда это говорит сын губернатора Новгорода, княжич Черкасский. И говорит со всем политесом, показывая, что он не столько уведомляет, сколько хлопочет. Но вот когда подобные вещи полковнику заявляет денщик, помогающий с утра облачиться в мундир…
Полковник был в бешенстве. Полковник рвал и метал. Полковник порывался кого-нибудь убить, растерзать, четвертовать, запороть до смерти на конюшне. Но… человек он в полку новый, солдаты его не знают. А если вдруг полк плохо себя покажет? И станет должность командира полка для амбициозного выпускника Сухопутного кадетского корпуса не трамплином в генералы, а крахом его карьеры. А там и в Шлиссельбург можно угодить, да не в ссылку, опальным помещиком, а в саму крепость…
А потом к нему на чашку чая заглянул сухощавый казначей полка, квартирмейстер секунд-майор Генрих Филиппович Стродс.
Так полковник узнал, что в полку, вообще-то, кроме стандартных больных, простуженных и травмированных при работах, есть еще и один настоящий раненый солдат. Который в самом настоящем бою был ранен самой настоящей пулей. То есть болезнь у него очень даже солдатская. Страховой случай, как бы сказали в мое время. И находится этот самый солдат пусть и недалеко, но все же в другом городе. И за все время, прошедшее с сентября, когда мой Ерема схлопотал пулю в ногу, люди Архипа палец о палец не ударили, чтобы оказать ему, раненому солдату, какое-нибудь вспоможение. А ведь старшие артелей и нижние чины заносят свою долю в кассу под предлогом именно такой вот военной взаимопомощи.
Архип – он ведь тоже не дурак, понял, откуда ветер дует. Ерема – мой солдат. Тот бой случился в присутствии майора Стродса. А еще Архип прекрасно помнит, что мои капральские галуны произошли по рекомендации сразу нескольких больших людей. Поэтому он взял пару бутылок на проставу, собрал по каким-то своим каналам хабар для мундиров, которые я неделями выпрашивал в канцелярии, и пошел ко мне. Решать вопросы, так сказать. А он мужик обаятельный, с харизмой и подвешенным языком. Что бы он там себе ни задумал – наверняка бы смог меня на это что-то уговорить. Но совершенно случайно он со мной разминулся.
Случайно ли? Псков – он ведь город тесный. Ведь когда Архип собирал короба с хабаром, он наверняка был уверен, что я у себя. Но… именно в этот момент меня вызывали к Нироннену. И не по стандартной процедуре – через солдата, стоящего в управлении вестовым от капральства, а через Федьку. Который не только денщик Нироннена, но еще и у каптенармусов на побегушках, и вообще такой, слуга всех господ с ветром в голове.
В общем, я еду в Печоры, забирать своего излечившегося солдата. С настоятельной рекомендацией по пути вляпаться в какое-нибудь приключение, совершить подвиг, сделать разведку… В общем, потеряться под благовидным предлогом. А за моей спиной остается вставший на уши полк, где интриганы всех мастей дерутся за власть.
И вот они там дерутся за власть, а я в командировке. И все бы хорошо, но… мне следовало сделать втык Белкину за то, что напился не вечером, в свободное время, а посередине дня. Да еще и с посторонним, не из нашего капральства. А я сразу не сделал, отложил на вечер. Теперь вот вернусь дня через три-четыре. И все это время власть в капральстве будет у другого человека. Хорошо если капральством будет рулить Ефим. Он все-таки сержант. А если у Ефима не будет времени и командовать станет Семен Петрович, то по приезде мне придется устраивать массовые репрессии в своем капральстве и восстанавливать свою пошатнувшуюся из-за нечаянной поблажки власть.
И вроде бы глупость, да? Буря в стакане воды, страсти хуторские… Можно, конечно, обойтись без этой всей ерунды с дипломатией и интригами. Просто взять и устроить муштру по прусской системе, ломая о спины по десятку палок за неделю. Так проще и эффективней. Так делали в Шлиссельбургском полку.
– Хватит так зыркать на каждого мимохожего, Жора! – подначивает меня развалившийся в санях каптенармус Рожин. – Никаких разбойных людей ты сейчас не найдешь, и не надейся!
– Это почему вдруг? – спрашиваю. – На дороге народу много, все с грузом. Самое раздолье для грабительских набегов. Это ж сколько тут потенциальных жертв!
