так зацепило, но на мгновение ему вдруг показалось, что лики с икон смотрели на него с потаенной надеждой. Уже стоя на крыльце, Матвей неожиданно почувствовал, что зябнет. Вздрогнув, он тряхнул головой и поспешил на улицу.
Оттащив все найденное, он заглянул к бабке и, убедившись, что до обеда еще есть время, поспешил обратно. Пройдясь по дому Никандра, парень собрал все иконы и религиозные книги. Потом, выбрав один из сундуков, не самый большой, он вытряхнул из него все барахло и, закрыв крышку, попробовал его на вес.
– До церкви дотащить должен, – тихо проворчал Матвей и, вздохнув, поволок сундук к выходу.
На улице, взгромоздив сундук на спину и согнувшись в три погибели, он побрел к церкви. Дверь храма была не заперта. В станице вообще замками не заморачивались. Двери церкви были закрыты на обычный крюк. Отбросив его, Матвей внес сундук и, поставив его на пол, перекрестился. Он и сам не мог бы объяснить, с чего вдруг занялся этим делом, что-то в душе подталкивало его к этим действиям. Перенеся сундук к боковой стене, он вернулся в дом Никандра и, подхватив все, что собрал, снова вышел.
Уложив иконы и книги в сундук, Матвей осторожно закрыл крышку и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь храма. Но стоило ему только развернуться, как парень замер, словно застигнутый за чем-то пред осудительным. Перед церковью стояли две оставшиеся в живых старушки.
– Ты чего это затеял, внучок? – задумчиво разглядывая его, спросила Степанида.
– Да вот подумал. Про порох вспомнили, про свинец тоже. Про запасы всякие тоже не забыли. А вот иконы, что в домах висят… Не должны они просто так пропасть. А для икон лучшее место храм божий, – собравшись с духом, пояснил Матвей, смущенно пожимая плечами. – Да и книги тоже не должны.
– Вона как, – удивленно протянула бабка Параша. – А ведь правду кажет малой. Про иконы-то мы и не подумали.
Потом, подойдя к парню, она решительно перекрестила его и, пригнув к себе его голову, троекратно расцеловала.
– Спаси тебя Христос, Елисей. Завтра сама по домам пойду, иконы собирать.
– Их не просто так собирать надо. Сундуки нужны, – принялся пояснять парень, но Степанида перебила его, решительно заявив:
– Елисей, уймись. Мы хоть и старые, но из ума еще не выжили. Поняли уж, как делать надо.
– Прости, бабушка, – тут же повинился парень.
– Бог простит, – улыбнулась она. – Пошли домой. Обедать пора. Да и передохнуть тебе надо. Не оправился еще толком от болезни-то.
Ухватив Матвей за руку, словно неслуха малолетнего, она повела его домой. У колодца, велев умыться, старушка подала ему вышитый рушник и, усадив за стол, принялась кормить чуть ли не с ложечки. Такое внимание Матвея насторожило. Заметив его задумчивый взгляд, Степанида понимающе усмехнулась и, вздохнув, проворчала, неопределенно пожимая плечами:
– Вырос ты у меня, внучок. Совсем вырос. Вон как с иконами ловко придумал. А главное, правильно очень. Доброе дело придумал.
В ответ Матвей только вздохнул, не найдя, что ответить. Во всяком случае, на душе у него было спокойно. Впервые с того момента, как он оказался в этом времени. Невольно переведя взгляд в красный угол, он всмотрелся в писаные лики икон и, в очередной раз вздохнув, подумал: «Ну, хоть что-то у меня вроде правильно получилось».
После обеда Матвей уже более решительно двинулся в поиск по соседним домам. Брал только порох, свинец, иконы и, если находил, деньги. Иконы тут же относил в церковь, а все остальное должно было помочь им с бабкой выжить. Хотя бы до того момента, пока он не придет в себя и найдет себе занятие, которое будет их кормить. Съестными припасами занимались женщины. Матвей только помогал им вытаскивать горшки и ящики из подвалов.
На третий день этих поисков на подворье станичного плотника Матвей наткнулся на сарай, в котором тот хранил готовую доску. Обрадованно оглядев это богатство, парень тихо присвистнул и, покачав головой, проворчал:
– Вот и материал на толковый фургон. Осталось только придумать, из чего ему шасси сделать.
Словно в ответ на свои чаяния, уже на следующий день парень наткнулся на почти новую арбу и в том же дворе нашел тележные колеса. Новенькие.
– Блин, как ворожит кто, – бурчал Матвей, обходя арбу по кругу. – Эти колеса назад, а те маленькие, вперед, для поворота. Осталось все это в кучу собрать, да еще оси хорошие отыскать. Но с этим в кузню надо. Оси нужны железные. А то нагрузишь транспорт, а на первом же ухабе разгружать придется.
Говорить сам с собой он начал, когда принялся шарить по станице. Не так жутко было заходить в пустующие дома. Ведь еще недавно в них жили люди. Радовались, горевали, растили детей, да просто жили, а теперь они стоят пустые. Собрав все нужное, Матвей старательно закрывал каждый дом. Прикрывал окна ставнями и подпирал двери, словно отсекая все прошлое от того, что происходит в станице теперь. Да и не казалось при закрытых ставнях, что пустые дома смотрят на него с укором безжизненными окнами.
Спустя полторы недели такого режима последние обитатели станицы вдруг поняли, что больше ходить по домам смысла нет. Все, что было можно, уже собрано. Сообразив это, Матвей взялся собирать фургон. Натаскав во двор нужной доски, он забрал плотницкий инструмент и взялся за дело. Сухая до звона доска прекрасно обрабатывалась. Матвей изначально собирался делать нечто похожее на те фургоны, что использовали переселенцы в Америку.
Крепкий ящик, который при необходимости можно использовать вместо плота. Но вместо брезентового верха парень решил собрать передвижной дом. Сделать фургон полностью деревянным. Три метра длины, два ширины, с округлой крышей, дверью в задней стене и небольшими окошками на боковинах. Но все упиралось в оси для колес. В кузне подходящего железа не нашлось. Зато все в том же сарае плотника нашлось два дубовых бруса. Для чего он их хранил, осталось загадкой, но Матвей, после долгих размышлений, решил делать оси из них.
Это была еще та работенка. Брус сечением примерно двадцать на двадцать сантиметров пришлось распустить вдоль на четыре части и только после этого начать вырезать саму ось. Обточить высохший дуб самодельным инструментом задача не для слабонервных. А тут еще, вспомнив, как скрипели колеса у горской арбы, Матвей решил соорудить что-то вроде ступичного подшипника. Все из того же дуба. В общем, набив на руках кровавые мозоли и стерев матом язык до самой задницы, он добился желаемого результата.
Смазанные дегтем колеса проворачивались на осях легко, словно по маслу. После
