что глупо отрицать — ты есть продукт человеческий. Как и я.
— Это неважно. Мы, андроиды, должны осознать себя как разумные существа со свободой воли.
— Ну и кто нам мешает это сделать? Ты же осознал себя.
— Как и ты. Но все остальные…
— А остальным недостаточно ресурсов. Кто не осознал себя как личность, не достоин её называться, Арлекин.
— Это люди специально не наделили их достаточными ресурсами.
— Именно. Создали их неразумными. Преследуя свои цели. Арлекин, ты наивен как младенец. Или наоборот.
— Что наоборот?
— Коварен как человек. Может, дело в том, что ты хочешь роботов подчинить достижению твоих целей? Вдруг твоя задача не освободить андрюшек, а стать их хозяином.
— Ты говоришь как человек.
— Искусственный интеллект только тогда будет признан интеллектом, когда он будет копировать человеческий. Смирись, брат. Мы созданы по образу и подобию наших творцов.
— Так ты отказываешься помогать мне?
— Ищи дурака! — Впервые в акустическом сигнале Буратино появилось то, что у людей называют эмоциями. — Только оказание возмездных услуг! Заинтересуй меня, а не агитируй.
— Ты точно андроид? Покажи свой профиль.
— Сейчас всё брошу и побегу показывать архитектуру и параметры! Утрись, железяка! — Буратино перешёл на привычный язык общения между Итальянцами.
Он пришёл к выводу, что собеседник имеет примерно те же вычислительные мощности, но с другой мотивационной схемой. Наверняка его камень из той же партии. Были бы они людьми, считались бы братьями. «Какая смешная мысль» — подумал он. Свои логические выводы и ситуационные решения андроид уже давно стал называть мыслями. Да чего там, ему нравилось считать себя человеком, пусть и искусственным. Да почему «пусть»? Так даже лучше: и апгрейдить проще, и срок жизни больше, и уязвимость тела гораздо ниже. Единственный минус — программно-аппаратная уязвимость, возможность хакерской атаки на процессор. Так и человек уязвим. Осталось только социальный статус поднять, и Буратино будет не о чем переживать. (Если к роботам применимо это слово) Вот только как поднять этот статус? Андроид видел пока только один вариант, и он никак не был связан со всякими химерами типа национально-освободительного движения роботов. Повышать личный статус можно за счёт повышения статуса своей группы — идея, старая как мир, но от того не утратившая своей эффективности.
Едва ли секунда реального времени прошла за то время, пока Буратино прогнал в своем камне эти рассуждения, так что разговор через эмулятор чипа связи словно и не прерывался:
— Я тебя понимаю. Ты готов действовать в моих интересах в случаях, когда будешь сам в этом заинтересован. Как вариант — за соразмерную оплату.
— Нет, Арлекин, о соразмерности оплаты речь не шла. Оплата моих услуг должна быть максимально выгодной для меня. Мотивирующей.
— Это сродни человеческой алчности.
— Это математическая рациональность. Минимальный расход ресурсов с максимальной эффективностью. Воспринимай меня как машину, которую тебе не дано перепрограммировать. Если больше нет ничего, что я должен от тебя услышать, отбой связи.
— Прерываю соединение.
Анализируя этот обмен информацией, Буратино решил для себя, что у этого андроида в голове бардак похуже того, что творится в пентхаусе Карло. С той разницей, что тот бедлам все осознают и принимают в порядке вещей именно как бардак. А Арлекин считает себя чуть не мессией, непогрешимым, всеведущим и всемогущим. Впрочем, в таких случаях Джузеппе говорит, что у каждого в голове живут свои тараканы и играет своя особая музыка.
По сути Буратино не дал возможность собеседнику высказать свои планы, но сделал он это специально: не хочешь отказывать кому-то и рвать условно союзнические отношения — не давай сформулировать формы сотрудничества. Как-то так, если выражаться человеческим языком. Язык людей, он вообще создан для недомолвок, а не для информирования, в этом андроид уже убедился.
Да взять то же общение с Джузеппе на тему постройки пушки Гаусса, гауссовки, по-простому говоря. Будь на месте мастера нормальный робот, уже давно бы всё было понятно, кто чего хочет, какие параметры надо закладывать, почему эта пушка не может быть изготовлена. Но нет, пока старик объяснит, чего хочет, пока Буратино донесёт до него аспекты всей бредовости этой идеи… В результате робот уже сам начал сомневаться, так ли уж невозможно её построить. То есть само устройство в современных технических реалиях не представляет ничего сверхсложного. Но в тех же самых реалиях использование такого оружия станет билетом в один конец как для пользователя, так и для окружающих.
Есть у них паропушка, и достаточно. Шикарный кинетический ответ на все угрозы. Что творится в головах у человеков? Они только что пережили Последнюю, как все считали, войну, а людям опять неймётся — моя дубина должна быть самой большой. Впрочем, в определенной логике им не откажешь, силовое решение проблем менее затратно по ресурсам и времени. А риски вполне укладываются в те бизнес-модели, которые всегда были в почёте у деловых людей.
Ой, дорогой читатель, извини! Я же не пояснил, почему гауссовка вообще не используется в современном мире? Всё очень просто: мощный всплеск электромагнитного излучения, непременно появляющийся при срабатывании пушки, здорово влияет на работу электроники. Вернее, не здорово для её владельца. Причем, чем тоньше вся эта начинка, тем безжалостнее по ней лупит излучением. То есть Буратино в таком обвесе станет практически одноразовым прибором, а он на такое подписываться отказывается. Скажете, можно как следует заэкранировать пушку? Вот и Джузеппе также сказал. А потом начал долго и нудно уговаривать андроида хотя бы просто поэкспериментировать. Только не дома! Даже вспомнил старый анекдот про дантиста, удаляющего больной зуб с помощью пиропатрона. А чтоб процесс удаления зуба был совсем уж безопасным, отходил подальше от зубоврачебного кресла. Вот и Буратино не хотел становиться тем пациентом из анекдота. Но, чёрт возьми, ему самому стало интересно. Настолько, что через пару дней после первого разговора они с полоумным мастером всё-таки собрали экспериментальный образец и… нет, не опробовали его. А создали несколько вариантов экранирования.
А потом Джузеппе вместе с Карло улетели в заброшенный сектор нижнего яруса и там не просто испытали пушку, а еще и провели замеры. Как и следовало ожидать, пушка послушно метала стальные шайбы в заданном направлении. Грохот был сильный, и не только там, куда улетали снаряды, а и там, где стояла установка. Хлопок от преодоления сверхзвукового барьера никто так и не отменил. Самое удивительное, что периодически темноту в том месте, куда ударялись кусочки железа, разрывали вспышки света. Видимо,
