Я всех даже не упомню.
- Здорово! Я бы посмотрела…
- Посмотрите, - пообещала Габи и сразу же перешла к другой теме:
- А сейчас я вынуждена вас покинуть. Дела семейные. Вернусь поздно вечером или завтра утром. Не скучайте!
- Извини, Габи! – остановила ее Вероника. – Один вопрос.
- Спрашивай!
- Ну, это может быть неуместно… Все-таки семейные дела…
- Начала, продолжай! – Габи любила, когда рефлектируют и колеблются. Ей не нравились затянувшиеся прелюдии, - если речь, разумеется, не о сексе, - многословные преамбулы, долгие проводы и всякие ритурнели[9]. И она совершенно не помнила, когда и как превратилась в себя такую. Жесткую, четкую и незнающую колебаний Э клана Мишильер.
- Да, извини! – смутилась Вероника. – Но как так вышло, что это замок твоего деда? Ну, в смысле, именно твоего. Вы же с Тристаном родные брат и сестра, или я чего-то не понимаю.
- Что ж, - чуть улыбнулась Габи, бросив быстрый взгляд на ухмыляющегося Триса, - вопрос ожидаемый и, значит, неизбежный. Но, прежде чем я на него отвечу, хочу вас всех предупредить. Волею обстоятельств вы четверо стали обладателями сведений, непредназначенных для чужих глаз и ушей. У вас дома никому не следует знать о возможности путешествовать между мирами. У нас дома – то же самое. Поэтому чуть позже вам придется дать клятву на крови. Это обеспечит сохранение конфиденциальности, которая в наших условиях суть безопасность. То, что я сейчас вам расскажу, — это тайна. Причем такая, за которую кое-кто не просто убьет, а замучает до смерти, добиваясь ответов, которых у вас, к слову, может и не быть. Компреву?
- Да, пожалуй, - согласилась девушка.
- Вы в своем праве, - поддержала ее Надежда.
- Согласен, - в очередной раз смутился Олег, а старший по возрасту и, судя по всему, более опытный Анатолий лишь молча кивнул.
- Тогда, вот вам секрет. Как я вам уже говорила, мы с Тристаном родные брат и сестра, но, судя по всему, наша бабушка по материнской линии не была святой женщиной. Интересно другое. Тристан не получил наследие того проходимца, которому принадлежит этот замок, а я – да. Этот человек, - а он, разумеется, не человек в биологическом смысле слова или, правильнее сказать, не совсем человек, - признал меня своей внучкой, поскольку я унаследовала некоторые биологические и магические особенности, присущие его расе. Отсюда и ряд необычных способностей, и мое право приходить в этот замок и приводить сюда тех, кого сочту нужным. По моему выбору, разумеется.
Объяснение, если честно, так себе, - тем более, под кровный обет, - но не рассказывать же этим ребятам всю правду, как она есть! Тайна рода — это тайна семьи, тут ничего не добавить и не прибавить. Поэтому Габи и не стала заморачиваться. Кинула отговорку, как кость собаке, и, прихватив с собой пару бутылок воды, термос с крепким кофе, шоколад и фляжку с коньяком, удалилась в запретную зону, туда, куда всем остальным ходу не было. Пришла в кабинет Сковьи, прикрыла за собой дверь и, оставив свою импровизированную «корзинку для пикника» на дальнем конце рабочего стола, подошла к тому шкафу с артефактами, который показал ей дед в ее первое посещение замка. Подошла, открыла створки и, позволив себе мгновение на принятие окончательного решения, - все-таки риск сойти с ума отнюдь не стремился к нулю, - взяла с верхней полки первый из трех «вонгов», в которых, по словам Сковьи, были «упакованы» язык, история и культура разделенных джа…
***
Ну, что сказать? Сковья не обманул. Не соврал и не приуменьшил, говоря про знания, заключенные в «вонгах» - а они, и в самом деле, оказались более чем обширными, - и про то, как ей будет плохо после «этого всего» тоже сказал истинную правду. Ей поплохело – и это еще мягко сказано, - уже после первого «вонга», но Габи тогда со своей слабостью справилась довольно быстро и достаточно легко. Напилась воды, сжевала под кофе с коньяком двухсотграммовую плитку горького шоколада, выкурила сигаретку, и, прикинув, как долго еще сможет оставаться в тонусе, взялась за второй артефакт. И этот «вонг» ее едва не убил. Не на самом деле, конечно, не до смерти, но по ощущениям – вполне похоже. Закончила, впитав содержащуюся в нем информацию, и сразу же отключилась. Впрочем, ненадолго. Всего на каких-то сорок минут или около того, но на этот раз и отдыхала дольше. Где-то около полутора часов, потребив при этом весь оставшийся шоколад, не говоря уже о кофе и коньяке. Однако, в конце концов, все-таки «отдышалась».
И вот тогда, - после второго «вонга», - Габи задумалась по-настоящему. С одной стороны, она чувствовала чудовищную усталость. Был даже соблазн уйти в апартаменты, залечь там в горячую ванну и потакать своим слабостям так долго, как получится. Но, с другой стороны, ее новое, не вполне еще усвоенное знание – нечто вроде эгрегора народа джа - требовало от Габи идти вперед, пока идется, что, учитывая характер Э клана Мишельер, означало не догму, а всего лишь руководство к действию. Сама она уж точно не остановится, и не было рядом с ней никого, кто бы смог ее сейчас остановить. В результате, после третьего «вонга» до жилых помещений она добиралась ползком. Долго, трудно и с частыми остановками, во время которых дрема от слабости то и дело переходила в обморок от нервного истощения. К счастью, ее нашли как раз посередине коридора, когда Габи уже преодолела почти половину пути. Почувствовав, что ее подняли с пола и несут на руках, она наконец расслабилась и потеряла сознание, чтобы очнуться в следующий раз только через пятнадцать часов. Так что, суммарно ее «упражнения в прекрасном» заняли около четырех дней: двенадцать часов она поглощала знания и сам дух разделенных джа, пятнадцать - провела в беспамятстве, и еще трое суток отсыпалась, отъедалась, отмокала в ванной с ароматическими солями и потихоньку, шаг за шагом приходила в себя. Каждый день по чуть-чуть, но результат был, что называется, на лицо. В конце концов, она оправилась от нервного истощения, вызванного чрезмерной нагрузкой на ее человеческий мозг, и воспряла с одра в прямом и переносном смысле этого слова.
Разумеется, жалко было времени, - все-таки она проболела целых четыре дня, - но нет худа без добра, потому что, во-первых,
