Ознакомительная версия.
Полковник спецназа ГРУ Сергей Петрович Родионов обладал всеми этими качествами в полной мере. Именно он на пару с Палычем, пытаясь хоть как-то наладить повседневную жизнь Убежища, организовал раздачу пищи и воды, расселение людей в отсеки первого, тогда еще чистого, и второго уровней, обеспечение их необходимым количеством нужных для выживания вещей – одежды, одеял, посуды, прочих предметов повседневного обихода. Полковник прекрасно понимал, что народ надо чем-то отвлечь. Люди, оставшиеся в таких условиях без дела, со временем начинают постепенно сходить с ума от лезущих в голову безумных мыслей. Для него, военного человека, ситуация была проста – чтоб личный состав не дурел и морально не разлагался, его надлежало занять делом, пусть даже пустым, ненужным и бестолковым. Именно этому золотому правилу и следовал многоопытный полковник, когда придумывал наряды на работы, порой такие бесполезные или настолько чудны́е, что в обычной ситуации нисколько не военные люди просто подняли бы его на смех и послали куда подальше. Что стоило хотя бы ежедневное задание по протирке влажной ветошью разноцветных коммуникационных труб, тянувшихся под потолком бомбоубежища. Или наряд «наблюдателя», когда человек на сутки сажался перед выходом в тамбур с заданием следить за шкалами дозиметров, анемометров и барометров и отмечать в специальной тетради малейшее понижение или повышение уровня радиации на поверхности, скорость и направление ветра, температуру воздуха, давление… Казалось бы – зачем, в чем тут смысл? Для гражданского человека, не бывавшего в армии и не нюхавшего ее порядков, – очевидная глупость, сродни известному анекдоту: «копайте отсюда и до обеда». А для военного – занятие, полное глубинного смысла, недоступного гражданскому лицу вследствие его скудоумия и непонимания скрытых течений, влияющих на повседневную жизнедеятельность личного состава воинского формирования. Конечно, таких бессмысленных работ и нарядов было меньшинство, в Убежище и без того хватало забот. Та же уборка, мытье пола и стен обеззараживающими растворами, проводившаяся раз в неделю, занимала целый день и выполнялась всем личным составом Убежища. К тому же скоро, как и полагается в любом разумном обществе, в Убежище произошло разделение труда, и случилось это сразу же после переписи населения. Выяснилось, что им все-таки очень повезло. Нашелся и врач, принявший под свою ответственность склад с медикаментами и отлично оборудованный медотсек, и несколько технарей, за которыми было закреплено обслуживание машин и агрегатов и поддержание их в работоспособном состоянии. Курсант училища РХБЗ, три школьных учителя, сантехник, два логиста и даже один бармен – кого тут только не было… Словом, в течение буквально каких-то месяцев жизнь в Убежище, благодаря общим усилиям и нововведениям Родионыча, кое-как упорядочилась. Все видели, сколько сил приложено полковником для благоустройства, и авторитет его, благодаря этому, поднялся на недосягаемую высоту.
Еще одним человеком, чей авторитет практически равнялся авторитету полковника, стал отец Кирилл. До Начала он был настоятелем Казанской Алексиево-Сергиевой пустыни, находившейся неподалеку от города, и, как всякий настоящий священник в тяжелые времена, поддерживал людей, не давал пасть духом слабым и отчаявшимся. Его высокая, жилистая фигура в черной рясе с тяжелым серебряным крестом на груди появлялась то в одном, то в другом отсеке, и для каждого обитателя Убежища у отца Кирилла находилось ободряющее, теплое слово утешения, библейская история, молитва. В тяжкие времена многие люди, даже те, кто ранее был ярым атеистом, приходят в веру. Легче жить, веря, что есть над тобой кто-то, кто поможет, защитит, оградит… Но конечно же – не все, далеко не все. Кто-то, наоборот, убеждается в том, что раз Бог не уберег, не защитил – значит, его, попросту говоря, нет. И хотя твердят священники, что кары посланы нам за грехи наши, – разве кто-то из таких людей слушает их?
И все же тех, кто обращался к отцу Кириллу за духовной помощью, было существенно больше. Он даже попросил у Родионыча разрешения использовать для богоугодных целей один из свободных отсеков на третьем уровне, на что тут же получил добро – полковник с симпатией относился к отцу Кириллу, хотя сам был человеком безразличным к вопросам веры. Но с батюшкой побеседовать на разные темы любил и считал его умнейшим человеком. Впрочем, и священник держался о Родионыче того же мнения, отмечая не только его ум, но также и твердость характера, упорство и железную бойцовскую волю.
В отведенном ему помещении, представлявшем собой отсек семь на десять метров, отец Кирилл организовал некое подобие церкви-часовенки. Нашлись даже две-три иконы, которые он привез в день Начала из пригорода, от родных, для освящения в монастыре. Вместо свечей использовались стаканы с налитым в них маслицем и опущенной на дно веревочкой. Горели они плохо и недолго, но привередничать не приходилось. Это потом уже, когда сталкеры начали совершать вылазки на поверхность, в хозяйстве отца Кирилла появились и настоящие свечи, и иконы, и прочая церковная утварь. А пока – сошло и так. Бог поймет, Бог простит. Кроме того, на нужды вновь образованной церкви отдали один из DVD-проигрывателей, имевшихся в Убежище, – у отца Кирилла на флешке имелась отличная подборка церковных пений и несколько записей игры на органе. В том же отсеке он с наиболее активными прихожанами организовал и церковный хор. Небольшой, всего на двенадцать голосов, но именно силами этого хора часовенка превратилась в одно из наиболее посещаемых в Убежище мест, где люди могли посидеть, послушать пение, испросить отпущение грехов. Настоятель принимал и выслушивал всех, говорил по душам, поддерживал, стараясь дать утешение каждому, и потому авторитет его в скором времени стал равен авторитету самого полковника.
Третьим лидером стал Айболит, майор Коноваленко Игорь Семенович, начальник медицинской службы войсковой части города, украинец по национальности. Подтянутый, сухой мужчина, носивший висячие запорожские усы и слегка напоминавший лицом Тараса Бульбу в исполнении Богдана Ступки.
Игорь Семенович, в отличие от отца Кирилла, лечил не души – тела, но делал это настолько профессионально, что за свое мастерство вскоре и получил почетное прозвище Айболит. «Всех излечит, исцелит добрый доктор Айболит», – говорится в одном известном детском стишке. И он лечил. Хирург по специальности, он лечил всех. Язва – к Коноваленко. ОРЗ – к Коноваленко. Вывих – обратно к Коноваленко. Казалось бы – что уж тут такого особенного?.. Если ты доктор – так и лечи! Однако в замкнутом мирке такой доктор-универсал становится в глазах своих пациентов чуть ли не всемогущим шаманом. И потом – хвори ведь бывают разные. Ноющий желудок – это одно, а вот воспаленный аппендикс – иное. Одно дело – вывих или ушиб мягких тканей, и другое – осколочный перелом со смещением. В первом случае, отлежавшись, встанешь сам, а вот во втором без квалифицированной медицинской помощи прямая дорога либо на тот свет, либо в инвалиды. Истина проста: когда, заболев, не к кому обратиться, когда лекарь только один – и лекарь, надо признать, отличный, – на него молятся.
Ознакомительная версия.
