— Да я уж заметил, — кивнул спецназер, — Думаешь, выйдет толк из нашей затеи?
— Выйдет. Загребёмся, конечно, за всем следить и мозги дурачью вправлять, но выйдет…
— С Рузиром могут возникнуть проблемы, — напомнил Хренио.
— Опять чего-то учудил? — Володе уже рассказали о выходке вождёныша и её последствиях.
— Миликон подарил ему двух блондинок лузитанок, но запретил отлучаться надолго без спросу, — сообщил Велтур, — Держит его на коротком поводке, чтоб снова чего-нибудь не отчебучил.
— Ему ж короноваться скоро на царство, и делать он это намерен в Оссонобе, — пояснил я, — А тут праздник Астарты на носу, и если гоп-компания Рузира ещё и финикийцев оссонобских обидит…
— Вообще звиздец будет! — въехал Володя, — Эти финики и меж собой-то по любой хрени собачатся — по Карфагену помню. Или тут не так?
— Меньше, чем в Карфагене, но посильнее, чем в Гадесе, — прикинул я, мысленно сравнив, — Если с ними без такта, то завестись могут запросто. А нахрена это Миликону? Он и так в печали.
— Он-то отчего?
— Да мы тут с Фабрицием его с текстом Хартии ознакомили — как раз на днях её перевод на турдетанский закончили. Ну, общая-то идея вольностей с ним заранее была согласована, и у него возражений не было, но он ведь как рассчитывал? Что пообещает в узком кругу посвящённых устно, а официально будет чуть ли не самодержцем считаться. А мы теперь требуем, чтобы он её подписал, на коронации зачитал и на ней присягу дал — не нам и не окружению ближайшему, а публично, всем подданным чохом, и только после этого на его башку корону взгромоздят. И это станет неизменной частью ритуала и для всех его наследников — сначала присяга на Хартии, потом только корона.
Идею Хартии — по образу и подобию аглицкой «Великой хартии вольностей» от 1215 года — нам тоже Юлька подсказала. Суть там в том, что Иоанн Безземельный — принц Джон из вальтер-скоттовского «Айвенго», если кто не в курсах — просрал не только Нормандию и изрядную часть своих прочих владений во Франции своему французскому коллеге, но и собственным аглицким графам с баронами устроенную ими бучу протеста против его беспредела тоже с треском просрал, и по результатам подписал означенную Хартию, в которой «милостиво даровал» — ага, попробовал бы не даровать — своим вассалам и подданным права и вольности. Ну, этот-то голый факт я и без историчнейшей нашей знал — сам как-никак тот ВУЗовский учебник истории Средних веков в своё время почитывал. Но вот подробности — тут юлькина помощь оказалась неоценимой. У них там не только юридический уклон в преподавании истории сохранялся, но и доклады на семинарах поощрялись, и один из ейных докладов как раз по той Хартии был. В общем, текст Хартии — в ней не так уж и много букв — на ейном телефоне имелся, так что помимо совдеповских идеологических заклинаний о феодальной реакции мы имели возможность и с самим документом ознакомиться. А документ любопытный, особенно концовка. В ней открытым текстом оговорены ГАРАНТИИ соблюдения королём своих обязательств, а не просто «честное королевское». Гарантами являются двадцать пять аглицких баронов — не в узком смысле, а в широком, то бишь включая и вышестоящие титулы — самые крутые и могущественные, короче. Четверо из них — самые авторитетные — постоянно наблюдают за королевской политикой, и если видят в ней какое хулиганство, то остальным о нём сообщают, и тогда от лица всех двадцати пяти монарху замечание объявляется, которое тот в сорокадневный срок устранить обязан. А не устраняет — так строгий выговор ему с занесением в грудную клетку. В смысле — войну ему эти двадцать пять баронов объявляют и ведут до тех пор, пока замечание не будет устранено. И это — совершенно законно, ни разу не измена, так прямо в той Хартии и сказано. А подписана она тем облажавшимся Джоном не только за себя, но и за всех своих преемников, которые с тех пор присягу своим подданным дают при коронации, что будут твёрдо знать и неукоснительно соблюдать — последствия несоблюдения им известны. С аглицких королей это началось, а уже к шестнадцатому веку присяга монарха своим подданным стала общепринятой европейской нормой, о чём и уведомил при случае Стефан Баторий нашего самодержца Ивана нумер Четыре, у которого Елизавета аглицкая была «как есть пошлая девица» — ага, именно за её монаршую «беспомощность». Как раз при своих «беспомощных» королях Англия и пришла к пику своего могущества…
Вот такой же примерно Хартией, только к античным реалиям адаптированной, мы и решили связать по рукам и ногам Миликона и его преемников, дабы они и думать забыли дисциплину баловать и порядок хулиганить, как водится это порой за великими самодержавными монархами. На хрен, на хрен, орднунг юбер аллес. А хулиганская выходка Рузира, ещё царёнышем даже официально не заделавшегося, но уже не в меру властолюбивые замашки продемонстрировавшего, нас изрядно насторожила, и это привело к ужесточению как последней редакции текста Хартии, так и сопутствующих ей законов. Первоначально у нас, например, не было особых возражений против присяги армии лично монарху. Ведь не мешало же это жить и развиваться той же Англии, да и по всей Европе армии веками присягали своим венценосцам, и как-то не превратилась от этого Европа в оплот деспотии. Хотя юридические казусы иной раз такие случались, что хоть стой, хоть падай. У Шамбарова я как-то вычитал, что когда Карл нумер Один со своим парламентом повздорил, так официально объявить войну ему не мог — не допускали аглицкие законы такой формулировки. Объявил её в результате, если верить Шамбарову, какому-то то ли герцогу, то ли графу из сторонников парламента лично — за узурпацию какой-то из его второстепенных монарших прерогатив. А парламентская армия и вовсе выступила против королевских «кавалеров» с формулировкой «на защиту короля» — не оказалось у парламента никаких других законных формулировок. Присяга-то ведь королю давалась, и по факту получается, что пресёкшая попытку абсолютистского переворота армия парламента юридически — изменники, нарушившие данную ими присягу. Ну и нахрена ж нам, спрашивается, сдался такой маразм? Миликон-то, хоть и бывает иной раз орясиной, в целом мужик правильный и порядочный, и в нём сомнений особых нет, но вот сынок евонный — реально настораживает. Как бы не нарисовалась у нас с ним опосля ситуёвина, аналогичная ситуёвине того аглицкого Карлы с тем аглицким парламентом. Нет уж — на хрен, на хрен! Поэтому Фабриций, хоть и выпал в осадок от предложенной мной современной схемы, прецедентов в античном мире не имеющей, но лучшего ничего предложить не смог и с моим вариантом согласился. А суть его в том, что присягу боец должен давать один раз и навсегда. Даже не в армии, учитывая её периодические мобилизации и демобилизации, а ещё на гражданке. Достиг совершеннолетия, признан годным к службе — вот в этот момент и изволь присягу воинскую дать, как раз при вступлении в полные гражданские права. И естественно, не монарху она даваться должна, а государству, которое, в отличие от простых смертных, вечно. Римляне до этого не додумались, и у них солдат всякий раз при призыве на службу лично полководцу присягает, который и отвечает перед ним за его жалованье и пайковое довольствие тоже лично. Ну и чем такая армия принципиально отличается от частной? От этого и паранойя римская перманентная — как бы полководец, империумом наделённый, для захвата царской власти свою армию не использовал. Может запросто — кому солдаты присягали, тому и повиноваться обязаны. И раз уж мы решили, что армия турдетанского государства лично царьку подчиняться не должна — нехрен ей ему и присягать. Правительству пущай присягает, в котором номинальный монарх, конечно, состоять будет, но единолично ничего решать не сможет. Не надо нам даже теоретической возможности самодержавия.
