— Точнее, целый один Ягрон.
— Поражаюсь Вашей проницательности, Ваше Величество!
— Так что скажешь в общем?
Отвечает бесцветным голосом:
— Тебе интересно мнение человека Кэрдин Ягр, или министра Бестии.
— Хотелось бы выслушать обоих.
— Человек скажет: будь у меня дочери, к личностям вроде Кэретты, я бы их не подпускала на пушечный выстрел.
— А что скажет министр?
— Это один из самых роскошных дворцов в мире, плюс расположенный в великолепном месте, созданы условия для всех видов отдыха и обеспечена великолепная (это моя профессиональная оценка) безопасность.
— Великолепие в кубе… Ты её по-прежнему не выносишь, — отвечает Саргон и направляет взгляд в то место, где обычно прячется Марина. Марине становится холодно и неуютно, но император почти сразу отводит глаза. А Марине так хочется, что бы он услышал человека Кэрдин Ягр. Но сегодня император услышал министра.
Кэрдин ушла. Входит Софи. Марина чуть не застонала. Софи последнее время почти всегда одевается как взрослая, а на этот раз выглядит просто классической леди, о чьем возрасте не скажешь ничего определенного: может, двадцать, а может, и сорок. Марина уверена — такой ей никогда не бывать. Молча завидовать получается с трудом.
Император взмахнул рукой в знак приветствия, говорит устало.
— Ты достаточно взрослая. О коде 941 знаешь?
— Какой-то из спецсигналов, — отвечает Софи, зачем-то озираясь по сторонам. Марина чуть не хихикнула. Софи что-то пытается высмотреть в том месте, где Марина никогда не пряталась.
— Правильно. Тебе, да и Марине, пожалуй, о нем стоит знать. При серьёзной опасности достаточно набрать телефон полиции или безопасности и сказать: "Код 941". Это значит — члену императорского дома угрожает опасность. Такой звонок моментально фиксируется, и принимаются меры.
— Какие?
— Любые. Включая самые жесткие. Только помни одно: применяй код, только если тебе и в самом деле будет угрожать опасность. Я не пугаю, но мы в очень сложное время живём.
— Я понимаю.
— Только учти, — проделки Марины основанием для кода 941 не являются.
Марина снова хихикнула. Пафос момента нарушен. Правильно! А то уж больно Сонька возлюбила высокопарные фразы.
Как ни относись к затее Кэретты построить Дворец-Мечту не считаясь ни с какими тратам, следует признать — вкус у императрицы отменный, и архитекторы, ею нанятые, талантливы. Словно воздушные здания раскинулись по холмам. Нежная зелень. Красота мрамора, какого-то особого, словно теплого изнутри. Гроты в скалах и скульптуры в них, словно созданные природой. Журчание фонтанных струй. Часто не поймёшь, где созданный руками человека фонтан, а где природный родник или водопад. Все вместе призвано создавать ощущение покоя и умиротворения.
У кого другого, может, и создаст. Но Марину всё вокруг БЕСИТ!!! Тепло камня — и холод людей.
Фонтаны-сюрпризы, запрятанные среди кустов. Неудачно наступил — и мокрый с ног до головы. Остроумие — уровня пятилетнего ребенка. Только нет даже поблизости от парка пятилетних детей, способных оценить всю глубину задумки! Ручные олени, большеглазые косули и какие-то мелкие пятнистые оленьки с клыками, как у свиньи, по парку бродят. В ладони тычутся, чего-то выпрашивая. У-у-у, попрошайки, можно подумать, не кормят вас тут. А знаете, сколько вашего брата в этом парке вашей нынешней хозяйкой перестреляно было? Это сейчас она, как мода на защиту редких животных пошла, любительницей природы стала, а в прошлом чуть ли не последнюю предгорную зебру, у которой только шея и полосатая, застрелила. Тогда мода на охоту была, сейчас на защиту животных.
Марина бродит по парку, пиная или сшибая утащенным из оружейной залы учебным деревянным мечом, ни в чем неповинные цветы да кусты. Это лето, похоже, будет худшим в её жизни.
Неправильный дворец, неправильные звери. Всё вокруг неправильное. Так нельзя. Окружающие императрицу чуть ли не хором говорят. "Эта глупая война". Марину злит, когда так говорят. Война какая угодно, только не глупая. Злая, кровавая, страшная — это да, но вовсе не глупая. Марина уже видела слезы детей, потерявших отцов. Сордар не говорил, но Марина заметила: что-то с левой рукой у него не то. И ещё она запомнила гримасу боли, исказившую лицо адмирала в тот момент, когда он думал, что его не видят. На этой войне убит Тайфун, в конце-концов. Пусть он был всего лишь псом! Но он умер на боевом посту. Как человек. И увидеть его ещё раз Марина хотела бы куда больше всех местных собачонок. Да и людей, пожалуй, тоже. Пусть так говорить, и даже думать неправильно.
Война рядом, совсем близко, дотянулась почти до каждого. А здесь словно не замечают её. Только страдают, что на известный курорт, неизвестно зачем ставший прифронтовым городом, уже не съездишь. Или какую-то там ежегодную выставку молодых мирренских живописцев не посетишь. Всё "эта глупая война" виновата.
И это взрослые люди! Да они хуже несмышленых малолетних детей! Дети по крайней мере, могут вырасти. А эти "миленькие", "дорогие" и "драгоценные" — уже нет.
Говорят о чем угодно, только не о событиях на фронтах. Громкоговоритель у себя Марина сразу же отключила — он транслирует какую-то местную станцию, передающую исключительно веселую музыку, и почти не сообщающую сводок. Да ещё и диктор говорит каким-то дурацким голосом, даже не совсем понятно, мужчина он или женщина. Хорошо хоть обнаружился приемник в корпусе красного дерева с хромированными ручками и клавишами из слоновой кости. Зачем такая отделка, Марина решительно не может понять, но приемник и в самом деле великолепный — ловит все станции, о которых хоть краем уха слышала Марина. На модную новинку — телевизор — Марина взглянула только из интереса. Черно-белое изображение, выпуклый экран, несколько ручек для настройки. Смотреть не особо интересно — подумаешь, видишь диктора, читающего то, что уже слышал по радио; ну и что с того, что у него карта за спиной висит? А фильмы смотреть Марина и так не любит.
Как-то неправильно, что столько дорогих и не особо нужных вещей собраны в одном месте. Марине начинает казаться, что не будь Дворца Грез вполне могло быть два "Владыки морей". А то и три.
Кэретта и раньше с холодком разговаривала, а теперь вообще в айсберг самый натуральный превратилась. Ещё и белое в этом году в моде!
— Фе. Как это, должно быть, ужасно, каждый день общаться с вульгарными девками из простонародья!
А Марина подумала о Хейс.
Слушая Кэретту, Марина предпочитает помалкивать. Императрица, как и дочери, славится редкостным упрямством, и никого из троих ещё никому не удавалось переубедить.
