как блох на бродячей собаке. А пехоте оставшиеся препятствия уже на один зубок. Помоги им Господи…Мы такой вариант обговорили отдельно.
Поворот и перемещение вправо на двести шагов заняли ещё два часа. Солдаты передового отделения, поняв, что мы достигли запасной позиции, вытянулись на земле почти бес сил. Как мы не старались, как ни береглись, обмундирование было изорвано, кожу ладоней нещадно саднило. Изрядно досталось и обмоткам, и ботинкам. Пожертвованные офицерами кожаные перчатки просто превратились в хлам.
Но мы выполнили первую часть задания! Пехоте будет значительно легче. Я не верил себе и тому, что творилось последние часы. Дурь ведь, авантюра несусветная, но ведь удалось! Ладно, мне, я вижу почти как днём, но остальные мужики? Они ведь почти всё делали на ощупь, лишь направляемые мной в самых трудных местах. Поразительно…
По времени уложились раньше срока почти на час. Оставалось лишь ждать. Вынужденная неподвижность и пропотевшая одежда вскоре дали о себе знать. Весенняя земля Прикарпатья вытягивала тепло из организма, словно губка воду. Толи от нервного ожидания, то ли от холода, но зубы начали отбивать мелкую дрожь. Я осторожно потянул из нагрудного кармана заготовленный кусок сахара и засунул его в рот. Спустя минуту дрожь унялась.
Находившийся слева от меня унтер шевельнулся, показав на циферблат редких по местным меркам трофейных наручных часов со светящимся циферблатом. Три минуты до артподготовки.
Памятуя, что у нас будет не более получаса с её начала для рывка к немецким окопам и преодоления их с минимальной задержкой, а также для прорыва в тыл: по карте здесь рельеф местности значительно изобиловал оврагами и балками. На это и была ставка, что уж большая часть из двух взводов прорвётся под шумок устроенного ТАОН апокалипсиса для выполнения задачи по нейтрализации вражеской батареи.
Душа холодела от понимания того, что для нашего отряда идут последние минуты, которые мы провели пока без потерь. Пока… А кому-то уже выписан билет в лучший из миров. Хотя я бы поспорил. Кто знает, где лучше? Свидетелей нет.
Где-то далеко бумкнуло, раздался хоровой, медленно нарастающий свист и…
— Первый взво-од, второй… в атаку! Гранаты, к бою! — хриплый крик Мавродаки, едва слышимым эхом продублированный унтерами, разорвал короткую передышку между двумя взрывами. Я уже давно достал одну из своих лопаток из чехла и проверил револьвер. Карабин будет только мешать. Но на первой очереди всё же гранаты.
Затянул ремень шлема Адриана потуже, штурмовики вырвались на свободное от заграждений пространство и первые шеренги уже метнули свои гранаты, когда с левого фланга ударил пулемёт.
Десятки взрывов, падение тел, крики, трясущаяся перед глазами картинка, просветлённая первыми лучами солнца. Мы идём на запад…
— Стрелки — пулемёт! По окопам, гранатами, по моей команде… — перекошенное лицо Мавродаки, забрызганное кровью убитого рядом с ним солдата, яркой картинкой отпечаталось в моём мозгу, — о-огонь!!! — Только сейчас я понял, что в груди разливается тупая боль: пуля прошла по касательной, чиркнув и с силой вдавив одну из грудных пластин в области левой ключицы.
Справа на подавление заработали ручные мадсены. Жарко, однако!
Уже через несколько минут я понял, что немецкий пулемёт молчит, а сам я бегу в первых рядах к вражеской траншее. Штурмовики обгоняют меня, вот мы уже, сопя и матерясь на чём свет стоит, сцепились в окопах с солдатами кайзера. Штык прямо перед лицом, уход, удар сапогом в грудь. Выстрел из револьвера, один, второй…барабан пуст. Доставал, где лопаткой, а где и попросту проламывал грудную клетку кулаком, стараясь двигаться, вертеться волчком в тесноте траншеи.
— Юстас Алексу! — чудовищным рывком я дёрнул направленный на меня ствол винтовки с примкнутым штыком. Немец остался безоружным. Немудрёный удар сапогом в пах, помноженный на неимоверную силу оставил его недвижимым на дне траншеи.
Барабан револьвера давно пуст, и теперь в обеих руках лишь мелькают лопатки. Не помню, как достал вторую. Карабин так и болтается за спиной. Вот ещё один удар, почти как кувалдой, под лопатку: кто-то, видимо, выстрелил. Бронежилет продолжает меня спасать, выгадывая столь важные секунды боя. И тут немцы неожиданно кончились.
Я вместе с ещё одним незнакомым солдатом лезу вверх, вгрызаясь пальцами в стенку окопа.
Нам ещё бежать до второй линии, а там уже наши. Всё же умело применённый запас гранат — это вещь! На этот раз прошло без неожиданностей, и карманная артиллерия оказалась на высоте.
— Пронькин! Собирай всех, кто остался! Уходим на север, до батареи около километра. Пойдём оврагами. Быстрее! Сейчас тут будет туча немцев. Вперёд!
— Второй взвод, ко мне! — похоже, с лёгкой подачи Мавродаки, я только сейчас включился в свои обязанности взводного. Стыдоба… Тем не менее рядом довольно быстро образовался костяк из унтеров моего взвода и солдат, с которыми мы «вытаптывали» дорогу пехоте. — Не задерживаемся, братцы! Легкораненых с собой. Отстающих не ждём, иначе взводу смерть! Вперёд, за мной! Оврагами на север. С богом!
Как и было рассчитано, за позициями второй линии окопов местность резко менялась с равнинной на пересечённую. Солдаты моего взвода немного замешкались, прикрывая уход бойцов Мавродаки. Наконец, ветви колючих кустов балки, на которых едва стали набухать почки, скрыли от нас дымящиеся опустевшие позиции немцев.
Вслед запоздало ударили пулемёты. Один, второй… Пули вслепую, жужжа разъярёнными шмелями, втыкались с глухим стуком в сыпучие своды оврага поверх голов штурмовиков. Марш-бросок закончился, едва начавшись. Отряд, вставший временным лагерем, рассыпался малыми группами на стыке двух балок в полуверсте от предполагаемой позиции артиллерийской батареи.
Звуки канонады давно стихли. Скоро пехота пойдёт на прорыв. Чего тянет Мавродаки?
Оказалось, прапорщик ждал передовую группу разведки, высланную им загодя, ещё от первой линии немецких окопов.
— Гаврила, батарея на месте, хвала Иисусу! Правда, охранения, похоже, больше роты, боюсь, трудно будет прорваться, — в глазах грека застыла тревога, — в моём взводе чуть больше двадцати человек, в твоём — и пятнадцати не наберётся. Побило нас на немецких позициях изрядно!
— Погодите, господин прапорщик, а разведчики не заметили, снарядные запасы на позициях, или всё же немного в стороне от основных батарей?
Мавродаки подозвал невысокого унтера и что-то у него спросил.
— Твоя правда, Гаврила. Основной склад в пятистах шагах, от него на позиции даже рельсы проложены.
— Подорвём склад — батарее конец! — рубанул я ладонью.
— Нас мало, пойдём на склад двумя взводами — немцы успеют связать боем, — возразил Мавродаки.
— А мы и не пойдём все. Мне нужно одно отделение наиболее сильных и почти весь запас гранат. Времени мало. Охрану склада возьмём в ножи, и сапёры заложат заряд с гранатами, а вы,
