Ознакомительная версия.
— Что ты можешь сделать, призрак?
— Немного в этом облике. Но все же кое-что.
— Убирайся назад в долины Баратрума! — рассердился Натас.
— Да, мне придется уйти, — согласилась Фрея. — Но прежде чем я сделаю это, я бы хотела кое-что сказать.
Она вдруг повернулась в сторону Нины, но обратилась не к наставнице, а к змее, что душила ее:
— Мария, трепетная дочь Сигизмунды. Ты ведь понимаешь человеческую речь, не так ли? Я хочу сказать тебе пару слов, ты не будешь против? Там, откуда я пришла, я кое-кого повстречала.
— Стой! — опомнился Натас — Фрея, давай поговорим…
— Поздно! Так вот, Мария. На каменистых долинах Баратрума мне повстречалась великая змея Сигизмунда. Твоя мать, Мария.
Змеиное тело неожиданно обмякло. Одно кольцо распустилось. Голова змеи вытянулась в сторону призрака.
— Натас уверил тебя, что ее убили жадные люди, алчущие сокровищ. И с того момента ты превратилась в добровольную рабыню сенобита. Ты жаждала мстить человеческому роду.
— Фрея… — Натас попытался вмешаться.
— … но Сигизмунда рассказала мне истинную правду. То, что случилось на самом деле. Твою мать погубил твой господин. Он погубил — Натас! Исключительно для того, чтобы завладеть тобой.
Нина вдруг обнаружила, что шея свободна. Мария устроилась у нее на плече, голова поднялась. Теперь глаза-бусины взирали на демона.
— Мария… — начал Натас — Как ты можешь…
— Сигизмунда дружила с людьми, и они отвечали ей взаимностью. Они почитали ее и любили. Она не хотела, чтобы ее дочь встала на сторону Бездны, где царит смерть.
Сидящая на плече Нины змея впилась взглядом в лицо сенобита. Игнавус выставил перед собой хромированную пилу, словно надеялся ею защититься.
— Мария, именем твоей матери… — Натас натужно рассмеялся. — Неужели ты думаешь, что я мог сделать такое? Да она лжет!
— Конечно, мог! — спокойно возразила Фрея. — То же самое он сейчас делает с Серафимой. Он обожает этот прием: погубить мать, чтобы использовать горе дочери и овладеть ею.
Змея яростно зашипела.
— Не позволь ему заставить мою дочь пройти твой путь!
— Мария, — умолял Натас, — она же призрак! А призраки одержимы обидами! Разве она может глаголать истину?
— Сигизмунда, просила передать тебе, — сказала Фрея, — что не сердится на то, что ты оставила родовое гнездо. Она прекрасно понимала, что настает день, который сделает тебя взрослой.
Змеиное тело вдруг спрыгнуло с плеча Нины Гаты, хвост щелкнул рядом со щекой. Наставница даже не успела понять, что произошло, как Мария упала на мелованное лицо Игнавуса.
Охватив хвостом козлиную бородку, она оттянула его нижнюю челюсть. Рот сенобита раскрылся, и в мановение ока змея юркнула в его чрево.
Игнавус опрокинулся на спину. Плащ обмотался вокруг него и спеленал, как младенца. Длинное вишневое тело в едва заметных полосках проталкивалось в гортань, и демон ничего не мог с этим поделать. Сенобит сомкнул уста лишь после того, как хвост Марии исчез в них.
Он поднял голову и ухмыльнулся Серафиме.
— Я ее съел!
А в следующий момент демон так резко дернул головой, что свернул себе шею. Мария ужалила его изнутри, вгоняя в печень весь яд, что был в ней.
Тело Натаса долго металось по полу, пальцы скребли по животу и лысой голове, безуспешно пытаясь выдрать забравшегося внутрь аспида. Туман, окутывавший комнату, пришел в движение, стал пульсировать.
На какое-то мгновение Игнавус застыл, словно понял бесплодность своих попыток освободиться. Затем передернулся всем телом, заставив Нину Гату в испуге отшатнуться.
И в один миг рассыпался в прах.
На людей дохнуло замогильным холодом. Мрачный туман развеялся, растекся по темным углам. Прах Натаса сдул незримый ветер. В том месте, где только что находился могущественный сенобит, осталась змея-оборотень Мария.
Пятьдесят секунд…
Даймон отчетливо видел эти цифры в уголке своего сознания — багровые, кровоточащие. Теперь ясно, что он не успеет спасти Серафиму и погибнет сам. Жаль.
Хотя Шахревар с самого начала повторял, что Рап ему не по зубам.
Сорок секунд…
Что ж, зато миссия будет выполнена. Взрыв уничтожит планетарные орудия и позволит человеческому флоту вырваться из окружения. Обидно, что роль Даймона во всем этом оказалась донельзя короткой. Хотелось бы сделать больше.
Тридцать…
Отец учил, что нельзя сдаваться, когда тебя одолевает отчаяние. И Даймон еще раз попытался оторвать руку с мечом от стены, но магия демона приковала ее намертво.
Рап придвинулся к юноше, изучая его лицо.
— В тебе что-то есть, — прогремел с разных сторон множественный голос.
Двадцать…
Голос Рапа врезался в мозг, хотелось заткнуть уши, но Даймон не мог оторвать рук от стены.
— И я мог бы сделать из тебя великого воина.
— Нет… — Десять… — Никто тебе не достанется. Ни я, ни Серафима, ни человеческий флот!
Пять…
Даймон зажмурился. Пусть он сделал немного. Зато отдал жизнь во имя человечества. Один…
Сразу три телескопа «Северного Хозяина», наведенные на форт, зафиксировали внезапную вспышку, накрывшую белые стены. На какое-то время оптика ослепла, и кое-кто из людей, включая Савла, бросились к панорамным окнам, пытаясь через них разглядеть планету.
Так резво, как остальные, Ганнибал подняться из кресла не мог. Уставившись на экран, он ждал, когда вспышка спадет, а электронная начинка телескопов придет в себя и покажет, что осталось на месте форта. Командир штурмового полка перед этим доложил, что бомбы заложены. Он же передавал в крепость последний отсчет…
Яркий огненный болид мелькнул в соседнем окне. «Северный Хозяин» едва заметно покачнулся, когда исполинский разряд плазмы поглотил только что подошедшие торпедные корабли.
— Это был выстрел из планетарных орудий! — с ужасом воскликнул Савл.
Вспышка на экране поблекла, Ганнибал увидел не тронутые разрушениями белые стены и стволы орудий.
— Заряды не сработали, — в отчаянии воскликнул кто-то из операторов.
Ганнибал устало закрыл глаза.
Последней подошла четвертая эскадра. И теперь собравшиеся со всех концов Бутылочного Горлышка корабли Союзного флота заполняли все пространство между крепостями востока и севера. Пожалуй, трудно занять лучшие места, чтобы стать мишенью для орудий Роха.
Юноше показалось, что взрыв разнес тело на атомы. Поэтому Даймон с удивлением разглядывал свои руки, которые больше не прижимались к стенам. Руки остались на месте. Как и Рап, по-прежнему возвышающийся перед ним. Лишь зеленоватое сияние медленно сникало.
Ознакомительная версия.
