Еще бы! Паровые демоны проверены и надежны. В них нет ничего экспериментального. Они держат оборону глухо и неприступно.
Сашка чувствовал «мысли» врагов. Но их было много, их мысли были не только совершенно ИНЫМИ, но и РАЗНЫМИ. Будто здесь собрались представители ада разных конфессий, которые не говорят на языках друг друга и не думают одинаково.
Но Сашкин маневр обескуражил их не надолго. Разлитое в воздухе напряжение рывком подскочило, зашкаливая в сторону истерики.
Дикая охота обрела новый импульс. Пространство вокруг неслышно взвыло тоскливыми голодными голосами. Шорохи, скрипы, стукоток когтей по асфальту приблизились вплотную.
Сашка бежал, перекидывая ствол из стороны в сторону. Угроза действовала. Тени отшатывались от одного только тяжелого «взгляда» прикипевшего к руке «Мангуста». Отшатывались, но тут же вновь приближались, стоило только отвернуться.
И его загнали-таки в угол.
Он сам не мог понять, как очутился в тупике, между тремя глухими стенами корпусов завода, в двух кварталах от того места, где погиб на посту неуклюжий монстр.
Наступающая тьма перегородила выход и все более уплотнялась, вбирая в себя все новые сгустки черноты.
И будто бы росла концентрация их ярости.
Они вопили, и вслух, и ментально. Но вопли сливались в «белый шум» сплошного монотонного визга, давящего в уши.
Сашка прижался спиной к стене. Рядом давился остервенелым рыком Джой. Как там насчет того, что дома и стены помогают? Что же, уходить на Тропу в любом случае бессмысленно. Придется принимать бой здесь. Место как место.
Внутри что-то попыталось испуганно сжаться, но тут же было смыто приливом ненависти. Сейчас он был готов зарычать не хуже Джоя.
— Ну, подходи! Я знаю, что вам нужно, — сказал он и шевельнул оружием, выбирая первую цель.
Впрочем, промахнуться было уже невозможно.
Загремели выстрелы.
Но враги продолжали надвигаться. Только сейчас Сашка по-на-стоящему почувствовал настоящее значение этого слова — ВРАГ.
И чем ближе они были, тем злее на них действовал «Мангуст», будто мощность боеприпасов росла. Очень скоро появилось ощущение, что он держит в руках противотанковую пушку, не меньше.
Каждый выстрел, как высоковольтным разрядом, стегал и отбрасывал визжащую тьму, прорубая в ней настоящие просеки. Торжествующий гром сотрясал стены тупика.
Похоже, на этот раз «черные» поставили на кон все, что имели. И решились идти до конца, не считаясь ни с какими потерями.
Но тьма была все ближе.
Он убивал нечисть почти с наслаждением. Он мстил им за свою жизнь, переломленную, как зонтик об коленку, на до и после. И он мстил им за смерть друга. За жизнь, приконченную безвозвратно. Без всякого после.
Патроны кончились внезапно. Как отрезало. Сашка даже успел проверить магазины, которые менял: не сменил ли ненароком не совсем пустой, как в прошлом бою на отстойниках. Нет. Увы.
Болью в глазах отпечатались два стоящих, словно солдатики, патрона, оставленные на кухне, на белом, как снег, боку холодильника.
Но будь они здесь, эти оставленные на память единственные в природе и в своем роде фабричные патроны для «Мангуста», и они бы не могли помочь. Все было кончено.
Монстры приближались.
И что самое омерзительное, они уже не выглядели как сгустки тьмы. Тьма стала теперь общим фоном, и на нем различались отдельные силуэты и «части тел», или что там у них (?), этих тварей.
Сашка вспомнил силуэты, тенями отпечатавшиеся при взрыве на стенках резервуара.
И это придало новых сил.
Перехватив «Мангуста» в левую руку, выпускать из рук его не хотелось, он сжал под курткой рукоять кортика с драконом и глобусом.
Он не был уверен, что кортик окажет такое же действие, как «Кобра», но другого оружия при себе просто не имел.
— Отдаш-ш-ш-ш, шам! — прошипело нечто очутившееся поблизости.
Это нечто хоть и напоминало «безумного Пьеро в трауре», но было иным. Оно походило на маленького скрюченного человечка в большой шляпе-цилиндре. Но вместо полей цилиндра клубились черные кольца и сполохи искорок.
— Чего? — переспросил Сашка, как будто перед ним стоял подвыпивший хулиган, а не невесть откуда взявшееся чудище.
— Ш-ш-ш-шам, — чуть ли не ласково сказало оно и потянуло псевдоподию, из которой вырастала кисть руки, блеснувшая сначала крупной черной с синеватым отливом чешуей, а потом матово замерцавшая, будто была в шелковой перчатке.
Сашка уставился на эту руку, пытаясь понять, сколько у нее пальцев.
— Ах шам? — сказал он, так и не сумев разобрать, — ну так шам и получи да распишись!
И взмахом кортика с обратным хватом отсек эту руку, будто стебель чертополоха опасной бритвой, а потом возвратным движением располовинил монстра по тому узкому месту, где под цилиндром должна была угадываться голова.
Оба движения встретили незначительное, но ощутимое сопротивление, и распавшийся монстр схлопнулся.
Тут же в атакующем порыве к Воронкову рванулся еще один.
Взмах кортика дал неожиданно мощный результат.
Темный силуэт осветился изнутри.
Какие-то вращающиеся в бешеном танце сочленения — не то кости, не то вереница присосок на щупальцах мелькнули в этом багряном свете, и монстр схлопнулся в точку.
— Ж-ж-жмейш-ш-ш! Жмей! Ждесь! Жмей! — повисло многоголосое шипение.
И затикало дробно, будто множество обиженных ежиков включили обратный отсчет:
— Ту, тук, тук… Тс, тс, тс…
— Ссышь, когда страшно? — рявкнул Вороненок и, очертя голову, бросился в атаку.
Кортик с хрустом вспорол ближайшую тень, и другую, и еще одну.
Но испуг отпрянувших темных был недолгим. Они быстро пережили потрясение от того, что некий жмей (или змей?) оказался ждесь (или здесь?), и у них нашлось чем ответить.
Тьма стремительно уплотнилась, и с каждым новым ударом кортику становилось все труднее раскрывать в ней багровые раны. И затягивались те все быстрее.
Скоро, выбившись из сил, Сашка перешел на колющие удары, а позже уже вбивал кортик из-за головы двумя руками.
Это помогло, но не надолго. На глазах выровнявшаяся в вогнутую поверхность тьма обрела консистенцию твердой резины, и он в отчаянии отшатнулся к стене.
Смерть накрыла Воронкова. И пусть он уже готов принять ее как неизбежное, но смерть жуткую и лютую, которой грозил ему враг, разум не желал прощать этому врагу. И биться Сашка был готов до самого последнего вздоха.
Джой — рядом и готов умереть за хозяина. Но теперь даже он понимал, что придется умереть, и только.
Патронов больше нет. Кортик уже практически не берет уплотнившуюся стену тьмы.
