— Да что же это такое?! — срываясь на визг, заорал Аймар.
Чейз сохранил несколько больше самообладания и почти спокойным голосом пояснил:
— Слабый термоядерный взрыв в семи километрах отсюда. Мощность около килотонны, подземный. Мы словили несколько рентген и больше не получим.
— Это почему еще? — панически взвизгнул Аймар.
— Потому что ящеры рванули термоядерный реактор. Взрыв чистый, осадков не будет.
— Энергостанция? — высказал догадку несколько успокоившийся Аймар.
— Она самая, подтверждение только что прошло по командной линии, — задумчиво пробормотал, повернувшись в сторону гриба, Чейз.
А Грегори, наконец-то вставший на ноги, вдруг захохотал. И когда на него уставились удивленные сослуживцы, ткнул в сторону клокочущего облака:
— Мало чести штурмовать очистные, сержант? Так вот, там возносятся те, кто заслужил этой чести больше!
* * *
От созерцания картинок с поверхности Дениса оторвал усталый голос комдива:
— «Два третий», «два четвертый», внимание! Готовность пять минут!
Денис встрепенулся и охнул. От долгой неподвижности у него затекла шея, превратившись, судя по ощущениям, в кусок хорошо высушенной древесины. Морщась и стараясь двигаться как можно аккуратнее, он дотянулся до левого предплечья и включил на костюме режим массажа. Загривок тут же обволокло приятное тепло, и снизу вверх, разгоняя застоявшуюся кровь, пошли волны ласкающей вибрации. Полегчало моментально! Памятник бы поставить конструктору летного скафандра. Без всех этих мелочей, служилось бы куда как тяжелее.
Криво усмехнувшись, Денис сел поудобнее. Двадцать два года, а уже проблемы с шеей! Он знал, что большинство космонавтов на малых судах страдает остеохондрозом, но сам надеялся избежать этой неприятной болезни. Увы, малоподвижный образ жизни не очень способствует укреплению здоровья. Как не совершенствуй кресла, движений они не заменят. Он включил внутреннюю трансляцию:
— Экипаж, внимание! Всем по местам, боевая тревога!
По корабельному времени было шесть двадцать утра, и свободная от вахты половина экипажа наверняка дрыхла. По крайней мере, их отметки на схеме такшипа горели прямиком в жилом отсеке. Зато Заремба, несший вахту вместе с командиром, тут же поинтересовался:
— Время?
Следя за тем, как зашевелились на схеме огоньки отдыхающей смены, Денис подтвердил:
— Похоже на то.
На тактическом экране было видно, как последние отметки «Геркулесов» карабкаются на орбиту. Полуостров, где четверо суток спешно демонтировалось и вывозилось все представлявшее мало-мальский интерес, теперь опустел. Второй ударный готовился спешно покинуть систему. Каждый час нахождения в «красной зоне» увеличивал и без того зашкаливающий риск дождаться прилета сил деблокирования системы. А, учитывая более чем двукратное превосходство аспайров в ускорении, шансов избежать боя у флота будет немного.
Пока Денис это обдумывал, отметка Стюарта доползла до пилотажной рубки, и почти сразу же его голос доложил:
— Навигатор на посту.
— Готовь траектории к полуострову, — тут же загрузил его Денис.
— Шаблоны у меня еще в первый день сделаны. Теперь нужны конкретные координаты, куда лететь.
— Сейчас будут.
Все время разговора Денис косил глазом на схему, наблюдая, как добирается до своего кресла Ольсен. Будучи отличным пилотом, в жизни тот оказался довольно медлительным, полной противоположностью флегматичного, но предельно собранного и быстрого Зарембы. Вот и сейчас путь от койки до пилотажной рубки у Ольсена занял вдвое больше времени, чем у навигатора.
— Пилот на посту.
— Медленно двигаемся, лейтенант! По завершении миссии лично приму зачет. Контрольное время, — Денис на миг задумался, — снимем у Бэйна.
— Понял, командир, — Ольсен стоически принял выговор.
С хрустом потянувшись, Денис, пока было время, не вставая с ложемента, принялся разминать затекшее тело. Массаж массажем, но полноценных движений он не заменит. А за последние четверо суток Денис почти не двигался. Даже в промежутках между вахтами он кемарил в своей рубке. Да и какая разница, где спать, — в довольно удобном ложементе или в койке, не снимая гермокостюма. Денис пробовал по-всякому, пока не понял, что все едино.
— «Два третий», «два четвертый», получаем цели! — Судя по голосу, похоже, что Марченко не спал все те четверо суток, что они торчали на орбите.
Денис едва дождался окончания загрузки и отрапортовал:
— «Два первый», это «два третий», цели получены.
— Удачи, «два третий», — уделил ему толику внимания комбриг.
Денис мысленно помахал командиру и переключился на внутренний канал:
— Навигатор, цели получены.
— Уже работаю, командир, — отозвался Стюарт.
— Как закончишь, скидывай траекторию Киму.
Денис наконец улучил секунду и посмотрел, что именно им предстояло разбомбить: поселок и промышленный район. Значит, «два четвертого» нацелили на архипелаг. «Расплата», имея мощность около двадцати мегатонн, выжигала все в радиусе пятнадцати километров. Двух таких зарядов должно было хватить, чтобы накрыть большую часть сельскохозяйственных угодий. А что не будет испепелено, то радиоактивные осадки надолго сделают непригодным для жизни. Атмосферные термоядерные заряды конструировали как крайнюю меру при подавлении сепаратизма. Настолько крайнюю, что сегодня их применят в первый раз. «И похоже, — мрачно подумал Денис, — что не в последний».
— Траектория готова, командир!
— Пилот траекторию получил. Готов к старту.
— Старт! — Денис покрепче вцепился в подлокотники.
Стюарт обожал вход в атмосферу по крутым траекториям, когда перегрузки зашкаливали за рекомендованные летными наставлениями четыре грава.
Но, вопреки ожиданию, Ольсен довольно мягко развернул такшип маршевыми двигателями по вектору полета и дал щадящий импульс в один грав. Пока что все выглядело достаточно цивилизованно. Они гасили скорость ниже орбитальной, и коридор входа в атмосферу на удивление оказался пологим. Такшип проваливался вниз почти незаметно.
— Стюарт, ты не заболел? — ехидно спросил Денис.
— В смысле? — удивленно отозвался навигатор.
— Твоя траектория, приятель. Еще немного, и она блинчиком отправит нас в космос.
— На тебя не угодить, командир. Балансировочный угол — двадцать два градуса. Считай, что я решил поберечь корабль. — С этими словами Бэйн обиженно отключился.
Пилот развернул такшип носом вперед даже раньше, чем их стало потряхивать в еле заметных признаках атмосферы. Стюарт и правда рассчитал очень пологую, щадящую траекторию входа. Но вот наконец такшип задрожал под первыми ласками набегающего воздуха, и Денис с сожалением закрыл внешние заслонки камер. Как жаль все-таки, что на военных судах не бывает иллюминаторов. Наверное, это очень красиво, когда за бронированным стеклом ты видишь яркие струйки омывающей обшивку плазмы. «Хотя, — усмехнулся Денис, — при таком пологом входе в атмосферу зрелище будет не отличить от увиденного изнутри гражданского челнока». Сегодня Стюарт удивил даже его, хоть он и летал с Бэйном с самого начала. Похоже, начинала сказываться усталость, делавшая человека безразличным к постоянно грозящей опасности. Иного объяснения Денис не видел.
