Мы не добрались до моргающей красной лампы, потому что, дойдя до такой же, как и остальные, окрашенной стальной двери, Настя торопливо откинула незаметную фальш-панель, скрывающую очередной кодовый замок. Для разнообразия, судя по всему, он был механическим. Дверь неожиданно подалась в сторону, утопая в стене, и открывая красноватый свет внутри.
Настя скользнула туда и тут резко, со щелчком, дверь встала на место, не дав мне возможности нырнуть следом. Вот ведь, а?!!
Чёрт!!!
* * *
Мы со Скопой, попытались открыть дверь, но ничего не вышло. Скопа устало села прямо на пол, вытянув ноги, подняв забрало и закурив. Я шлёпнулся напротив, стукнув автоматом об бетон, и посмотрел на неё:
— Чего делать-то будем? — Скопа глубоко затянулась. — Я чего-то прямо-таки никак не могу перезагрузиться. Зависла моя оперативная система и не хочет ничего выдавать. Мож, вернёмся к Большому? Попробуем дверь открыть…
— Угу. — Промычал я, откусывая половину найденного в кармане рюкзака шоколадного батончика, и протягивая ей вторую. — Так прямо взяли и открыли, ага… Автоген поищем? Или «конфорку» заарканим и приладим к делу?
— Ну да… — Докуривая, она покрутила в руках шоколадку. — Значит, пойдём дальше?
— Значит пойдём. — Я стукнул прикладом автомата по двери, и прислушался…
Некоторое время ничего не происходило, но потом мы услышали ответный стук.
Та — та — та-та-та — тата-та — та-та…
— О-о-о… — Скопа улыбнулась. — Спартак, как известно, чемпион. У Насти, судя по всему, всё хорошо. Двинулись?
— Двинулись…
Настя, отстучав рукоятью «Кольта» с детства знакомое сочетание звуков, встала, подходя к стоящей перед ней небольшой установке.
Прозрачный контейнер-приёмник с помпой, панель управления и отходящие от него гофрированные трубки, исчезающие в герметично закрытых отверстиях, уходящих куда-то вглубь стен.
Вот и всё, вот оно, то самое, к чему она шла. Чаша Грааля, созданная демиургом из лаборатории какой-то спецслужбы. Недра искусственного Ородруина, которые должны уничтожить нескольких местных тёмных властелинов.
Да уж… Девушка грустно улыбнулась так некстати вспомнившимся аналогиям из детства.
Настя сняла рюкзак, верхняя часть которого была в клочья разодрана когтями химеры, и аккуратно поставила его у ног. Расстегнула ремень, державший основной клапан, и достала аптечку. Извлекла из неё ампулу-самовпрыску с анальгетиком, вколола в бедро, прямо через дыру от осколка, чиркнувшего её ещё на поверхности.
А потом, отстегнув крышку герметичного контейнера для артефактов, висевшего на её поясе всю дорогу, вытащила на свет моргающей аварийной лампочки пластиковый флакон с надписью «Жидкость для хранения контактных линз». Подошла к установке на столе, откинула плотно притёртую крышку и вылила содержимое флакона в принимающую ёмкость. Щёлкнула маленьким тумблером, который тут же запустил давно готовый к работе аккумулятор, нисколько не разрядившийся за время ожидания.
Зажглись три зелёных лампочки, которые, как Настя помнила из инструктажа, показывали полную готовность прибора. Тускло засветился небольшой экран, выводя схему системы. Красных линий, говоривших о неисправности или повреждении, не было. Только синие, исправные.
Девушка смотрела на них, поднеся палец к кнопке старта, и не могла себя заставить нажать ее. Сомнение, возникшее где-то в глубине души, неожиданно подминало под себя желание закончить задание. Настя смотрела на слегка коричневую жидкость, мирно покоящуюся перед её глазами в прозрачной колбе установки.
Если всё пойдёт так, как было рассчитано в лабораториях её ведомства, мельчайшие частицы вещества, которое находится сейчас перед переходным мини-шлюзом, сразу же по попаданию в систему жизнеобеспечения Ковчега, и активизирует специально приготовленный при исследованиях, газ. И с гибелью Создателей, вполне возможно, пропадёт часть аномальной активности Района, и останется просто заповедник с Изменёнными.
Настя покачала головой, улыбнулась и надавила на кнопку…
Мы шли по казавшимся бесконечными коридорам. Скопа ругалась сквозь зубы, замечая ещё одну развилку, а мне ругаться уже надоело. Запас оригинальных матюков — закончился ещё с полчаса назад. А повторяться мне не хотелось.
Пока нам не встретилось ничего необычного или чрезвычайно опасного. Стандартный набор из некоторого количества ловушек, нескольких встреченных нами зомби, от которых мы просто спрятались, и трёх стаек крыс, которые решительно не хотели столкновения с нами.
В какой-то момент у нас под ногами захлюпала вода, которая текла тонкими ручейками куда-то вперёд. А потом, пройдя очередной поворот и пробравшись через густую полосу «горючек», мы вышли во что-то, напоминающее подземный канализационный коллектор. Да, наверное, так оно и было. И все маленькие ручейки, попадавшиеся нам на пути, превратились в неширокую, но бурную речушку, нёсшуюся вперёд по бетонному руслу.
— Вроде, выбрались… — Было видно, что верить в это Скопе хотелось, но она явно боялась сглазить. — Выйдем где-то в районе Топи, брат. Видишь, вода зеленоватая?
— Угу. — Я покачал головой. — Абсолютно с тобой согласен. Давай ускоримся, что ли, не нравится мне здесь.
— Ну да… — Скопа включила фонарь, закреплённый на дробовике Большого, который мы так и не оставили. — Мне тоже, не очень как-то по себе…
Вода, с громким гулом проносящаяся мимо нас, вспенивалась бурунами, то ли наталкиваясь на что-то на дне коллектора, то ли показывая наличие каких-то местных водоплавающих.
Серые стены, густо покрытые пятнами белёсой, и кажущейся мохнатой даже на вид, плесени, давили сверху. С шуршанием мимо нас продвигались колонны каких-то местных, крупных и светящихся насекомых. Под ногами, на зеленоватых от густо покрывавшего их мха-гнилушки, плитах, что-то ощутимо чавкало и лопалось, когда их касались подошвы наших ботинок. По трещинам и стыкам, когда-то давно заботливо замазанным раствором, а сейчас полностью порыжевшим, стекали густо-чёрные маслянистые капли.
— Господи, ты, боже мой, — протянула Скопа. — Сколько же здесь мерзости-то всякой, а? Ф-у-у-у, ты посмотри, дрянь-то какая!!!
На стене, выхваченная из полумрака светом её фонаря, зацепившись руками и ногами, висела какая-то непонятная животина.
Размером со среднего человека, покрытая поблёскивающей, желтоватой кожей, с лысой, вытянутой головой… Она повернулась к нам тем, что можно было бы назвать лицом, если бы не громадные, состоящие из одной черноты, глаза, и недовольно зашипела.
