— Зря мы все это затеяли, в таком состоянии я все равно не усну.
— Ты забываешь, что я могу посодействовать тебе в этом.
Мне показалось, что в ее реплике проскользнула тень злорадства...
«Не нужно», — хотел было попросить я, но не успел: сознание провалилось в мягкую бездонную пропасть короткого тревожного сна.
* * *
Генерал Коррел, вошедший в кабинет аналитика, отметил про себя сразу две неприятные детали. Во-первых, в приемной не было секретаря, что выглядело по меньшей мере странно, чтобы не сказать больше, и во-вторых — вид человека, устало откинувшегося на спинку кресла, явно оставлял желать лучшего. Он еще не был изможден работой до крайней степени, но находился у того предела, за которым мозг либо должен получить необходимый ему отдых, либо...
О том, что будет, если у руководителя, облеченного всей полнотой власти, произойдет нервный или физический срыв, Коррел не хотел даже думать, поэтому загнал эту не сформировавшуюся до конца мысль подальше в глубь подсознания и сконцентрировался на предстоящем разговоре.
Исходя из того, что аналитик вызвал его для личной беседы, проигнорировав возможности телефонного общения, можно было сделать единственный вывод: на повестке дня стоит чрезвычайно важный вопрос.
Первые же слова Зета подтвердили эту догадку.
— Генерал, у нас возникли определенные неприятности, решение которых под силу только человеку с вашим авторитетом.
Начало разговора не предвещало ничего хорошего, поэтому Коррел внутренне напрягся, ожидая очередного чудовищного приказа наподобие того, что сегодня днем уже уничтожил несчастный Таллоу.
— Суть проблемы в том, — не меняя интонации, продолжал Зет, — что некоторые лица из генерального штаба, имена которых сейчас уточняются, решили взять нынешнюю непростую ситуацию под личный контроль. Причем, наблюдая лишь верхушку айсберга и не осознавая масштабов надвигающейся катастрофы, они наивно считают, что действуют во имя благих целей.
— Нельзя ли поконкретнее? — сухо попросил генерал.
— У меня в конторе сидит «крот», сливающий информацию всем, кому только можно, в том числе и военной верхушке. Вам уже, должно быть, известно, что около двадцати минут назад вертолет, посланный с военной базы «Полинава», попытался уничтожить машину, в которой находился Чужой, двумя ракетами класса «воздух-земля». Без всякого сомнения, ему бы это удалось, если бы не феноменальное мастерство водителя полковника Фабела.
— Я в курсе событий. Что конкретно вы предлагаете? — Коррел даже не пытался скрыть, что ему неприятен этот разговор.
«Дорогой генерал, вывод напрашивается сам собой», — хотел было произнести Зет, но в последний момент сдержался и ответил более нейтрально:
— Эти люди представляют потенциальную опасность и должны быть ликвидированы.
— Вы уверены в своих выкладках?
— Безусловно. Около двадцати минут назад из-за чьей-то преступной глупости мы чуть было не потеряли Чужого — единственную слабую зацепку, способную привести нас к решению проблемы вселенского катаклизма. Пройдет еще полчаса, и не исключена вероятность, что сюда ворвутся части военных спецподразделений, чтобы арестовать либо просто-напросто уничтожить всех причастных к данной организации.
— Части специального назначения подчиняются лично мне. — В голосе генерала слышалась плохо скрываемая ирония — эти гражданские постоянно везде и во всем видят заговоры, перевороты и старый дряхлый призрак военной хунты.
— Это высшие военные чины подчиняются непосредственно генералам, а все остальные — только своим командирам. Если через пять минут какой-нибудь полковник или даже майор, сославшись на несуществующую директиву, прикажет вверенной ему части взять штурмом определенный объект, то я не думаю, что у него возникнут какие-либо трудности.
— Это в принципе невозможно...
— Коррел, в данном случае речь идет не о частной инициативе, а о задаче, поставленной перед частями с ведома генерального штаба. — Зет слишком устал, чтобы скрывать сквозящее в голосе раздражение. — Приказ об уничтожении Чужого вышел из недр базы «Полинава», но отдавший его полковник или генерал сделал это не из личной прихоти, а следуя установке, полученной свыше. Поэтому, вместо того чтобы объявлять гражданскую войну и устраивать штурм наших военных баз, я предлагаю вам простое и конкретное решение: быстро и тихо ликвидировать людей, мешающих нам спасти этот сумасшедший во всех отношениях мир.
— А вы отдаете себе отчет в том, — от металлических оттенков, звучавших в голосе генерала, веяло явной угрозой, — что физическое устранение фигур подобной величины может вызвать непредсказуемый резонанс? Одно дело — убрать с Доски короля преступного мира, и совершенно другое — группу людей, напрямую отвечающих за безопасность страны.
— Генерал, мы уже около суток находимся в состоянии тотальной войны. Причем не просто локального конфликта, а глобальной битвы, результатом которой будет либо победа, либо смерть, Причем смерть не отдельных представителей нашего мира, а абсолютно всех без исключения людей. И три с половиной миллиона гражданских, которые сгорели в термоядерном смерче, накрывшем Таллоу, отдали свои жизни не для того, чтобы горстка тупых и никчемных военных, возомнивших себя хозяевами жизни, пыталась вмешаться в войну, правил которой они не только не знают, но даже не могут хотя бы отдаленно представить.
— Так, может быть, стоит попытаться им объяснить ситуацию?
— Коррел... — Было явственно видно, что аналитик устал от этого затянувшегося разговора. — Информаторы, снабдившие данными ваших коллег из генерального штаба, может быть, не сообщили своим хозяевам все детали, но наверняка хотя бы в общих чертах обрисовали сложившуюся ситуацию. И если даже после всего этого было принято решение устранить Чужого, значит, люди, ответственные за этот приказ, в полной мере осознавали последствия своих действий. Что приводит нас к началу разговора. Если мы с вами все еще хотим попытаться спасти этот мир, то необходимо избавиться от всех потенциально опасных фигур, имеющих достаточно власти и влияния, чтобы встать на нашем пути.
Разумеется, доводы аналитика были более чем убедительны, но в глубине души генерал все еще сомневался. За истекшие сутки все его представления о долге, чести, порядочности и кодексе военной службы были смяты и отброшены в сторону. Но прошло еще слишком мало времени, чтобы он сумел смириться с крушением былых идеалов, составлявших чуть ли не первостепенный смысл всей его жизни.
— Вы уверены, что другого выхода нет? — На этот раз голос Коррела прозвучал неестественно глухо.
