задержка ответа;
задержка ответа;
задержка ответа;
соединение прекращено;
//соединение завершено;
//примечание:…ох, я поверить не могу, что пропустил это. Наши «беседующие», похоже… НУЛЛ, похоже, и проявляет большое любопытство, и быстро обучается.;
//примечание: НУЛЛ меняется?;
– Может, это и не действует, – говорит Лукас.
Его глаза по-прежнему закрыты, руки висят вдоль тела, кисти сжаты в кулаки.
Но Тима глуповато ухмыляется, глядя на него, и даже Ро не в силах сдержать улыбку.
Брут размахивает коротким хвостом.
– Это действует, – говорю я.
Мне нужны все силы, чтобы удержаться и не обнять Лукаса.
– Я тебя сам убью, если ты не отведешь от меня эту дрянь! – бодро восклицает Ро.
– И правда, Лукас, – хихикает Тима. – Прекрати! Не на нас!
– Тима, ты что, смеешься? – Ро весьма заинтересован.
– Нет! – Тима снова хихикает.
– Извините. Я не могу вот так просто справиться с этим, – говорит Лукас полным отчаяния голосом. – А там что-нибудь меняется?
Он медленно открывает глаза.
Но не меняется ничего. Мне лишь хочется, чтобы это было так.
Не важно, какие усилия прилагает Лукас. Те люди неколебимы. Должно быть, они высечены из камня.
Глядя на ровный ряд автоматов, я могу лишь надеяться, что ополчение грассов в конце концов поверит нам в достаточной мере, чтобы впустить внутрь пещер.
Потому что пока не видно, чтобы какой-нибудь из стволов опустился сам по себе, и незаметно, чтобы кто-то собирался нас приветствовать.
– Покажитесь! – кричит Лукас через поляну в сторону вооруженных людей. – Вы можете нам доверять!
Он делает шаг вперед, подняв вверх руки. Мне хочется удержать его, но я не осмеливаюсь.
Лукас сейчас владеет ситуацией. Пусть даже на какое-то мгновение.
Я всматриваюсь и всматриваюсь в темноту, и мои глаза начинают различать кое-какие детали в туннелях позади грассов. Третий в особенности широк, он как дорога и, возможно, уходит прямо в сердце горы.
– Вот же я, перед вами! – снова кричит Лукас. – Видите? Вы же видите, что я не вооружен. Я ничего не прячу.
Он размахивает руками.
Никакого ответа. Ничего.
Вам бы и не догадаться, что они там, эти туннели, если бы вы не знали, куда смотреть.
Как и многое другое, думаю я. Только теперь я начинаю понимать, к чему следует присмотреться.
– Сдаюсь.
Я чувствую, как тепло угасает. Лукас отпускает его, рассеивает…
– Отойди назад.
Это они, грассы.
Я слышу слова, но не понимаю, откуда они звучат.
– Черт меня побери! – присвистнув, восклицает Ро. – Нормально, Пуговица. Послушайся.
Но Лукас продолжает внимательно смотреть в ту же сторону.
– Кто вы такие? – снова звучит голос грасса-белтера.
Это даже на человека не похоже, это лишь голос – некий крик, и еще автомат, и новая вспышка света. Еще более яркая.
Но Лукас явно испытывает облегчение оттого, что просто может обратиться к кому-то. Он делает вперед второй шаг, потом третий.
– Я друг. Мы не хотим ничего плохого. Мы все на одной стороне. – Голос Лукаса звучит низко, успокаивающе.
Я вдруг замечаю, что мои глаза закрываются, когда он говорит.
– Думаю, я должен попросить тебя быть более конкретным, брат, – говорит голос из темноты.
Я прикрываю глаза ладонью от яркого света, но все равно не могу рассмотреть лицо.
Вокруг нас из-за деревьев возникают грассы, вспыхивает все больше и больше огней, появляется все больше и больше автоматов. Здесь их больше, чем я видела за всю свою жизнь, даже в Посольстве, даже в соборе. Эти грассы-белтеры весьма серьезны в том, что касается амуниции. Но с моего места все это выглядит как некая путаница огней, ползущих к нам, будто это мы огонь, привлекающий мошек.
Я поднимаю руку и тоже делаю шаг вперед.
– Послушайте! Без обид! У всех нас есть множество причин не доверять друг другу. Я ничего не знаю о грассах-белтерах, кроме простенькой карты, начерченной виртуальным интеллектом, и того факта, что мы разделяем с вами нелюбовь к военным мундирам.
– Согласен.
Какой-то мужчина в темно-зеленой военной куртке – не посольской и вообще не из тех, что мне приходилось видеть, – материализуется прямо перед нами, идя вперед в ярком свете огней. Я пытаюсь заглянуть в его мысли, но слишком напугана и не могу сосредоточиться.
Брут рычит, спрятавшись за ногами Тимы.
Мужчина бросает оружие, не сводя с нас взгляда, и идет к нам; замерзшая земля похрустывает под его ногами. Непохоже, чтобы он боялся нас. Непохоже, чтобы он вообще боялся чего бы то ни было. И тем не менее я замечаю, что остальные белтеры направляют оружие на нас.
Они не желают дать нам ни единого шанса, эти грассы с горы Белтер.
Когда мужчина подходит, мне кажется знакомым его лицо. Крупные кости и резкие черты, слегка красноватые щеки. Нет, он не мерк, едва ли. Не настолько неряшлив, не настолько проворен. Этот человек нечто совершенно другое.
Теперь он достаточно близко, и я вижу пуговицы, поблескивающие на его куртке. Серебряные накладки на обоих отворотах воротника говорят о том, что он что-то вроде офицера, только я не знаю, что означают изображенные на них символы. Они не похожи на те, что носил полковник Каталлус: напоминают три латинские буквы V, расположенные одна над другой. И если бы я не понимала, как странно это звучит, могла бы поклясться, что это птицы.
– Меня называют Епископом. Добро пожаловать.
– Не очень-то ты похож на слона[2], – говорит Ро.
– А ты не очень-то похож на мерка, известного как Фортис, – отвечает мужчина низким голосом. – И это создает проблему. Мы видим не того, кто, как мы слышали, должен прийти. И не того, кого мы ожидали.
– Да, ну, он угодил в небольшие неприятности. – Ро поднимает голову и смотрит прямо в глаза Епископу. – И у этих неприятностей нет лиц.
Ни один из них не отводит взгляда. Ни один из автоматов не опускается ни на дюйм. Я замечаю, что сдерживаю дыхание.
– Мне очень жаль, – наконец произносит Епископ. – Неприятности преследовали этого мерка с Того Дня, но он многое делал для грассов. Спокойной ему смерти. – Он кивает, оглядывая всех нас. Нечто вроде салюта.
Но тут что-то другое, думаю я.
Ро пожимает плечами:
– Теперь это зависит от Безликих. Пристрелите нас, если хотите, но конец есть конец, и уже ничто не вернет Фортиса. Ничто не вернет этого мерка. – Ро сжимает руки в кулаки, засовывает их в карманы и ждет с таким видом, словно ему принадлежит все время мира. Куда спешить?
Как будто и все мы никуда не спешим.
Епископ протягивает руку, и Ро отвечает ему. Они пожимают правые ладони друг друга, придерживая их при этом левыми. Весьма старомодное, весьма традиционное приветствие грассов. Договор наконец заключен, союз подписан.
Конец есть конец. Вот и все, что у нас осталось.
– Уж извините, но мы получили сообщение о патрулях симпов в этом районе, вниз по реке. Вы никого за собой не привели, а?
Да, думаю я.
– Нет, – отвечает Ро. На его лице ничего не отражается. – Никого не видели.
– Ну, наверное, это и к лучшему, – с улыбкой говорит Епископ.
Краем глаза я вижу Лукаса, отступившего за Тиму, почти в полную тень. Ну конечно. Он ведь сын Посла Амаре. Здесь не найдется никого, кто захотел бы пожать ему руку. Лучше держаться в сторонке и ни во что не вмешиваться. Во всяком случае, Лукас думает именно так. Я это чувствую, чувствую, как его тепло угасает до слабого мерцания, даже в такой близости от грассов-белтеров. Я чувствую его…
Лукас, думаю я, перед тобой целый мир. Ты начнешь доверять ему – рано или поздно.
Но потом я ощущаю осторожно ползущее тепло и понимаю наконец, что именно делает Лукас.
Он заставляет их успокоиться, даже издали. Он это делает ради меня.
И скорее всего, нет никакого совпадения в том, что Епископ тут же взмахивает рукой – это быстрое, как бы разрешающее движение, – и в одно мгновение автоматы за его спиной исчезают.
Наконец-то.
Кроме одного.
– Еще одна мелочь. – Епископ испытующе оглядывает меня с головы до ног, и мне хочется провалиться сквозь землю.
Луч света и дуло автомата смотрят на меня.
Это я. «Мелочь» – это я.
И вдруг я вижу так же отчетливо, как если бы грасс произнес это вслух.
Они мне не доверяют.
– Это именно ты? Та девушка из Хоула? Та, которая как бы погибла? – Епископ не сводит с меня глаз. – Это правда? То, что люди говорят. Будто какая-то компания детишек одолела Икону? Будто у тебя такой иммунитет, что ты можешь подойти к Иконе так близко, чтобы разрушить ее?
