Никакой уверенности в его тоне нет.
Я молчу, не произношу ни слова.
– А что насчет особой силы? Насчет чтения мыслей? И умения делать то, что умеют делать Иконы: манипулировать людьми, не прикасаясь к ним?
Я просто смотрю на него, и все.
– Ты вроде как что-то типа той же Иконы, только в человеческом обличье?
Это совсем не комплимент.
– Это правда. Как и рассказывают. – Я смотрю ему прямо в глаза. Хочу, чтобы он знал: я его не боюсь.
А вот это как раз неправда.
Не совсем правда.
– Дети Икон… – Епископ недоуменно качает головой. – Расскажи. – Он смотрит на меня пристально и угрюмо. – Расскажи мне все. То есть если ты действительно она. Тебе уж точно есть что рассказать.
В его тоне звучит обвинение, но к нему примешивается и что-то еще, что-то непонятное.
Может быть, любопытство? Недоверие?
Надежда? Не она ли это?
В любом случае его слова повисают в воздухе, как снег.
Я просто смотрю на него. Я слишком устала и слишком замерзла, чтобы продолжать разговор.
Епископ делает новую попытку:
– Поставь себя на мое место. Я должен как-то убедиться в том, что вы именно те, за кого себя выдаете. Вы должны понять. Мы не можем пускать внутрь горы кого попало, тех, кто не с нами хотя бы на сотую долю процента. Это единственная опасность для нашей тайной подземной базы. Как только возникает брешь в периметре, становишься слишком уязвимым, и восстановление уже невозможно. Когда кто-то попадает внутрь, он внутри. Так что мне необходимо что-то убедительное. Помоги мне поверить вам. Тебе.
Я уже не слушаю. Я смотрю мимо Епископа, на тот ствол, что по-прежнему направлен на меня. Я не могу сказать ни слова. Я не могу больше всем все объяснять. Больше не могу.
Даже самой себе.
Я не могу придумать, чем бы убедить Епископа, и от отчаяния закрываю глаза и нащупываю путь к нему, будто каждая новая деталь, обнаруженная мной, приближает меня к безопасности.
Я преодолеваю собственное сопротивление. Собственный страх. Я заглядываю в его сознание, потому что должна это сделать и потому что могу.
Ты можешь…
Сделай это, Долория.
Не подведи остальных.
Два мальчика. Два мальчика, играющие на лугу. Копошащиеся в грязи. Снимающие друг с друга одежду. «Флако, Флако, съешь еще тако!» – дразнится тот, что покостлявее. Парнишка потолще швыряет ком земли ему в лицо…
Я открываю глаза.
– Да, я – это она. Та девушка, о которой рассказывают.
– Откуда мне знать? – Епископ все еще не верит.
– Тебе и не нужно знать меня. Я знаю тебя. – Я всматриваюсь в его лицо. – Ты тоже кое-кого потерял. И все еще очень горюешь.
Епископ смотрит на меня как на полную идиотку. Я вдруг осознаю, что это и вправду звучит странно. На всей планете, наверное, не осталось такого человека, который не потерял бы кого-нибудь, кого хорошо знал и любил.
Я уточняю:
– Флако – вот о ком я говорю. Твой лучший друг.
Лицо Епископа белеет от холода. Или не от холода?
– Значит, это правда… ну, то, что о тебе говорят.
Я пожимаю плечами. Епископ недоверчиво встряхивает головой, подавляя нервный смешок.
Я не заметила, как он подал сигнал – он едва мигнул, – но дуло автомата больше не смотрит прямо мне в сердце.
Этот Епископ обладает большой властью…
ДОНЕСЕНИЕ В ГЛАВНОЕ ПОСОЛЬСТВООТДЕЛЕНИЕ В ВОСТОЧНОЙ АЗИИПОМЕТКА: СРОЧНО
ГРИФ: ДЛЯ ЛИЧНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ
Подкомитет внутренних расследований 115211В
Относительно инцидента в Колониях ЮВА
Примечание. Свяжитесь с Джасмин3к, виртуальным гибридом человека 39261.ЮВА, лабораторным ассистентом доктора И. Янг, для дальнейших комментариев, если понадобится.
ХЭЛ2040 ==› ФОРТИС
24/2/2043
ПЕРСЕЙ Поиск/Обнаруженные данные
//соединение начато;
ФОРТИС: ХЭЛ, наш новый друг подбирается все ближе. Прошу, скажи, что у тебя есть хоть что-нибудь.;
ХЭЛ: Секретная система сканирования и анализа нашла многое, но также обнаружила хорошо защищенные сектора.;
ФОРТИС: И…;
ХЭЛ: Оперативные системы, используемые НУЛЛОМ, действуют удаленно или, как сказал бы ты, работают по принципу
«черного ящика». Уточнение: они защищены шифрами, которые не взломать никакими известными методами. Грубая сила не сработает, по крайней мере, в оставшееся время. А следовательно, фундаментальная информация, такая как цели, приоритеты, схемы управления, оказывается скрытой и недостижимой.;
ФОРТИС: И…;
ХЭЛ: Однако телеметрические, навигационные и прочие данные, относящиеся к передвижению в пространстве, доступны, включая данные об аппаратуре и грузе.;
ФОРТИС: Наконец-то что-то существенное. Груз?;
ХЭЛ: Да. Я должен еще каталогизировать и понять систему в целом, но я нашел кое-что такое, что покажется тебе интересным.;
ФОРТИС: Не сомневаюсь. Ох, погоди… Белый дом на линии. Мне лучше ответить.;
//соединение продолжено;
Сердце горы Белтер не похоже ни на что, что я когда-либо видела. Мы входим в туннель и оказываемся в огромном помещении размером с военный ангар вроде тех, что стояли рядом со взлетными полосами дома, в Портхоуле. Ангар. Именно так я мысленно называю эту пещеру.
Едва оказавшись в бледно-желтом искусственном свете, я осознаю, что мне будет трудно выдержать все это. Куда ни посмотри, во все стороны от ангара убегают другие туннели. Как лабиринт, думаю я, как жилище какого-нибудь паука.
Я никогда не смогу к такому привыкнуть. Даже если мы просидим здесь сотню лет. Я выросла в миссии, на солнечном свету; я и в дом-то редко заходила, не говоря уже о том, чтобы забираться под землю. Нет, в моем детстве не было темных коридоров.
А теперь есть.
На потолке невероятно яркие светильники соединяются между собой путаницей металлической арматуры, которая поддерживает плотную сеть проводов, убегающих к дыре высоко в стене. В таком ограниченном пространстве каждая деталь выглядит упорядоченной и существенной. Такова и вся подземная жизнь, наверное.
– Откуда вы добываете столько энергии? – Ро с благоговением осматривается, его поражает дерзость электрической системы подобного размера. – Я никогда ничего похожего не видел. Не в стране грассов.
Белтеры действуют так, словно нарочно дразнят Посольство, подзадоривают найти их. Я искоса посматриваю на Ро, улыбаюсь его детскому изумлению и воспоминанию о его подарке на мой день рождения – примитивном генераторе, сделанном из старого велосипеда. Это было целую жизнь назад.
Сколько же педалей здесь понадобилось бы?
Лукас качает головой:
– Похоже, здесь электричества больше, чем в Посольстве. Но это же невозможно. Лорды контролируют всю энергию. Энергия производится только рядом с городами. По крайней мере, мы так думали.
– Природные запасы газа и геотермальное оборудование создают для нас почти неистощимый источник энергии. И никто не может этому помешать. – Епископ улыбается. Он горд, что естественно. – Да и попытки проникнуть сюда крайне редки. Сами горы укрывают нас от посторонних глаз.
– От глаз симпов? – явно заинтересован Лукас.
– От любых глаз, – многозначительно поправляет Епископ. – Никакая техника не может видеть сквозь такую массу гранита. Наши предки, те, кто построил это место, сделали все для защиты от опасного радиоактивного излучения, оно не смогло бы сюда просочиться. Но они и представить себе не могли, как важно может оказаться однажды нечто прямо противоположное – удержать энергию внутри, не дать ей проникнуть наружу, скрыть ото всех. – Лукас кивает, он явно под впечатлением. Епископ продолжает: – Мы можем обеспечивать себя растительной пищей прямо здесь, под землей, даже кое-какой скот держим. – Он хлопает Тиму по худенькому плечу. – И это, друзья мои, очень похоже на жизнь, которая была когда-то на нашей забытой богом планете.
Я слышу, как он подчеркивает слова «забытой богом», и думаю, что этот Епископ, кем бы он ни был на самом деле, очень похож на падре, что он обладает глубокой, но беспокойной верой.
Я вижу также, что из всех углов ангара за нами наблюдают солдаты. Дети, о которых рассказывают. Девушка, которая одолела Икону. Сын Посла. Я невольно слышу эти слова, звучащие в головах солдат. Не один Епископ настроен скептически. По сравнению со своими людьми он-то как раз откровенно доверчив. Белтеры стараются не таращиться на Лукаса, который до сих пор дрожит от холода и белый как мел. И на Ро, перемазанного сажей. И на Тиму, на чьем лице все еще видны следы давно высохших слез.
И на меня. Я и сама не знаю, кто я или что я. Знаю только, что я ощущаю. А это изматывает и нервирует. Все болезненно и открыто. Как будто я видела то, что видела, и сделала то, что сделала, и всего этого было слишком много. Но в данный момент я слишком устала, чтобы беспокоиться. Мне хочется забиться в какой-нибудь темный угол и провалиться в сон.
