Вот с этим было все в порядке. Спецы наштамповали хренову тучу аккаунтов во всех доступных сетях, а потом профессиональный фотограф провел со мной фотосессию во всех барах и прочих злачных местах отдыха богатых бездельников с соответствующими атрибутами — бутылки, телки, тачки, танец на столе. Заодно в базе у полицаев появились с десяток записей о нарушении общественного порядка — драки, хулиганка, пьяная езда и тэ пэ. То есть соответствующий облико морале не особо обременяющего себя учебой мажора. Когда я читал о своих похождениях на своих аккаунтах я только похихикивал, а кое-где и ржал во весь голос, глядя, как развлекается сын старовера-золотопромышленника из Сибири, спуская папины денежки. Почему из Сибири? А попробуй, проверь. Вэлкам в тайгу, до староверов, они незваных гостей не любят. Так что Семен Клычев, то бишь я, оттопыривался по полной, позоря папочку в силу своих нескромных возможностей.
А вот послал мне бог напарничка… Как-то он мне сразу не глянулся при знакомстве. И имя какое-то — Гостевид. Какая-то чудь белоглазая примерно шесть футов ростом и абсолютно нескладная на вид.
— Знакомьтесь. Гостевид, — Кресислав махнул рукой в сторону своего протеже. — Ведун.
— Александр, — протянул я ему руку, почувствовав в ответ лишь вялое пожатие ладони.
— Вам вместе работать, так что я оставляю вас побеседовать вдвоем, — и довольный Кресислав увеялся, сделав нам ручкой.
Беседа наша явно не задалась. Сначала попытался я его раскрутить на разговор, но он лишь отвечал односложными междометиями. Минут через десять мне это надоело, и я плюнул. Да, похоже у волхвов психологи не на высоте — сунуть напарника, который с тобой не то что говорить не желает, а еще и не видит в упор? Странные понятия о психологической совместимости пары, однако. Мне такое чудо на миссии не надо. Я встал, вышел из комнаты и пошел искать Кресислава по его особняку.
Дверь была полуоткрыта, а Кресислав что-то набирал на ноутбуке, сидя за письменным столом.
— Можно? — я постучал в дверь.
— Заходи! — приветливо отозвался волхв. — Ну что, побеседовали?
— Ну если мычание и «да/нет» можно считать за беседу, то да. Он не идет на контакт.
— Странно, — хмыкнул Кресислав. — Хотя он всегда такой молчаливый и замкнутый.
— Ну и зачем мне такое чудо?
— Он один из лучших поисковиков, очень талантливый ведун.
— Да будь он хоть трижды ведун, мне нужен человек, на которого я могу положиться. Вы вообще учитывали психологическую совместимость?
— Учитывали, — с кислой рожей сказал Кресислав. — Да, есть небольшие проблемы…
— Хренасе небольшие! У вас других нет, пусть похуже, но с нормальными коммуникативными способностями?
— Других ведунов у меня для тебя нет, — сказал волхв с интонацией товарища Сталина, про которого он конечно же не знал, как и про его эту фразу, только там было про писателей. — Садись, раз он отмолчался, расскажу про него сам.
Я молча отодвинул стул и сел напротив Кресислава.
— Гостевид со странностями, но это можно объяснить. Он потомственный волхв, в детстве остался сиротой из-за своего происхождения, его родителей убили воинствующие сектанты, объявившие войну язычеству, и всему что с ним связано. Община воспитала его и развила его очень большие способности. Поэтому конечно прошлое наложило на него свой отпечаток.
— Я понимаю, но извините, психолог из меня не особо, мне в бой с ним идти придется, а не лечить его психологические травмы, в Зяму Фройда я играть не собираюсь.
— Не бойся, он тебя не подведет. К тому же он подходит для этой миссии почти идеально — помимо паранормального, у него есть и другие скрытые таланты. Например, он великолепно говорит по-испански и еще на трех других языках, умеет водить любое транспортное средство, отличный рукопашник.
— Только вот я не уверен, что он мне в спину не ударит.
— Не бойся. Все готово к ритуалу привязки. Он будет оберегать тебя ценой своей жизни.
— Ладно, поверю на слово, — я встал со стула. Что-то Кресислав не договаривает. И придется теперь держать ухо востро — это тебе не действительно хорошая подруга Мадлен, о которой я вспоминал, как о напарнике, с теплотой. Это неизвестный науке зверь с неизвестной подноготной. И волхвы, которые всегда имеют свой особый, ведомый только им интерес.
Сам ритуал провели вечером. Кресислав, в языческом одеянии волхва отвел нас вниз, там, где было место Силы, в свой ритуальный подвал, уставленный артефактами и со стенами, расписанными славянскими рунами.
— Сейчас мы проведем обряд кровного братания.
Блин, ну вот этого я ожидал меньше всего. Это же очень серьезное обрядовое действо, ведическое, сакральное таинство имеющее огромное значение. Единение двух воинов клятвой верности и крови. Тем более братание должно быть добровольным, двое должны связать себя кровными узами по желанию и согласию! Быть верными до смерти, никогда не предавать друг друга, стоять за други своя до конца! А тут получаются мне навязывают насильно этого «родственничка», к которому я приязни не испытывал.
— Этот обряд необходим для укрепления воинства родова и скреплением уз между представителями одного народа. — тут, похоже, Кресислава понесло. Он сделал пасс рукой, и очаг, вмурованный в стену, зажегся, осветив нас оранжевыми бликами от языков пламени, по стенам, покрытым рунами, метнулись тени, словно души предков. — Встаньте друг напротив друга и обнажите руки.
Мы встали, как приказал волхв.
— Возрежьте руки левые себе, — Кресислав протянул нам два ножа. Спасибо, хоть об этом позаботился, а то гепатит или спид нам совсем не нужен. Хотя… Если я правильно помнил, дальше все равно кровь соприкоснется с кровью. Ну я-то точно ничем не болел, надеюсь, что волхвы своего проверили.
Я аккуратно вскрыл себе вену, стараясь не сильно порезать сосуд, памятуя о своих ранениях. Один раз фонтанчик крови из меня бил на метр вверх из перебитой ножом вены.
Волхв протянул перед нами древнюю резную чашу, покрытую рунами, в которой плескалось что-то и из которой доносился запах алкоголя. Мы подставили руки, и струйки крови, стекая по пальцам, окрасили жидкость в чаше в красный цвет, выглядевший черным в освещаемом только неверным светом пламени очага подвале.
— Теперь прижмите раны друг к другу.
Прикосновение было не очень приятным — скользкие от крови предплечья так и норовили съехать друг по другу.
— Пред родными Богами, под небом Сварожиим, на земле Ладиной, речется, деется, от Рода изначального как водится! Воссияй Солнце ярчее, и громы Перуновы громыхните неслыхомо и огни стожарые полыхните невидомо и явися зде силушка добрая, честная, а от той силушки да назоветесь вы днесь братьями кровными, а и пуще того — братьями родными! И Боги на вас зрят и предки ваши благословение свое шлют на обрядиво вие славное! — голос Кресислава звучал металлически, мне показалось, что еще чуть-чуть, и он нальется несколькими тембрами, какими в дешевых ужастиках говорят демоны. — И то знайте, то ведайте, что буде одному во другом нужда-надобность, да поможете друг другу во всяком, и во горе и во радости быти рядом. И во сем поклянитеся!
— Клянусь, — сказал я.
— Клянусь, — эхом ответил Гостевид.
— Испейте же пития крови кипучей со братнинной кровью сомешанной, и ако крови ваши не разделить ныне, тако и вас бы не разделить было! Сварогом, Перуном, Велесом! Гой!
Волхв протянул нам чашу, я отхлебнул крепкого хлебного вина с железистым привкусом крови, этакий языческий «Блади Мэри». Затем то же сделал и Гостевид. Волхв взял чашу обратно, подошел к очагу и трижды вылил из чаши в огонь, приговаривая: «Яко крови запекутся, тако раны заживут!»
Волхв отставил чашу и перетянул наши раны не лубом, как положено, а обычным индпакетом. Я аж поморщился от треска вощеной бумаги, разрываемой нитью.
— Теперь вы — кровные братья. И Александр — старший брат. Храни младшего.
Я молча кивнул.
— А теперь обнимитесь.
Я нехотя обнял «кровного брата», ритуал соблюдать надо. А остальные терки — потом.
