проучить, с каждой секундой росла, как и то, что, несмотря на просьбу царственного деда, об этом не стоит ставить в известность старших родичей, — опять начнутся упреки, подозрения и обвинения в излишней жестокости. А оно мне надо, объяснять, что эта тварь в рясе ничего, кроме силы, не поймет и не уймется, если его больно по носу не щелкнуть?
Ольденбургских я специально оставил напоследок, но долго мы с братьями в их обществе не задержались — король Норвегии сходу поздравил меня еще раз с победой в дуэли, поблагодарил за нежную заботу о своей внучке и попросил продолжать в том же духе, давая понять, что информация о моем предложении Соне до него доведена и он совсем не против. Пообещав заботиться о норвежской принцессе и впредь, я с облегчением выдохнул и повел братьев на веранду.
* * *
— Как прошло с родичами? — улыбался я, глядя на Соню.
— Честно? — Она подняла на меня глаза и тоже улыбнулась. — Дед с отцом очень обрадовались! А потом стали переживать, что твой дед все переиграет и запретит тебе на мне жениться.
Мы с девушкой стояли на пляже и делали вид, что любуемся лунной дорожкой на морской глади…
…Праздник в «Джимис», устроенный Гримальди, оправдал все наши ожидания! После обязательной торжественной части с поздравлениями скромного меня с победой в дуэли и нескольких длинных тостов, в которых нашлось немало теплых слов о родах Романовых и Пожарских, вниманию требовательной публики было представлено целое шоу с танцевальными коллективами разной направленности, гимнастами, фокусниками и даже клоунами. Особенно главам правящих родов понравилось выступление трех роскошных девиц, исполнивших танец живота, а свой восторг короли и императоры с наследниками выразили не только возгласами и бурными аплодисментами, но и звонкой монетой, накидав по примеру египетских Фатимидов целые пачки разной валюты в пустое блюдо из-под фруктов, пущенное по рядам. Не менее интересным получилось и выступление на пляже французской семьи «укротителей огня». Это ж сколько надо тренироваться, чтобы показывать взыскательной публике целые истории, где фигуры, сотканные из огня, жили настоящей жизнью со вполне угадываемыми эмоциями и жестами! «Добила» царственных особ самая молодая представительница этой семьи — девочка-подросток лет двенадцати с бантом на голове, обряженная в воздушное платьишко, — она показала натуральную охоту волка на зайца со всеми ее перипетиями, и лишенные налички представители правящих родов потребовали принести на пляж терминал для безналичных расчетов и принялись нещадно опустошать свои карты. Салют удался тоже — он длился гораздо дольше, чем после нашего возвращения с Ибицы, и по его окончании мы с пляжа вернулись в клуб.
Не знаю, давал ли король Франции Людовик какую-то специальную отмашку своим газетчикам, а мой царственный дед — князю Шереметьеву, но только мы успели выпить первый бокал, как буквально у всех присутствующих телефоны запиликали ссылками на развернутые статьи сразу в нескольких крупных мировых СМИ, посвященные нашей с Филиппом дуэли. И опять на страницах этих изданий я стараниями Ани Шереметьевой представал натуральным красавчиком, проявившим милосердие к поверженному врагу, а про дедовский приказ пощадить Филиппа не было ни слова. Дополнением к статьям шло подробное описание процесса подготовки великого принца Алексея Романова к дуэли — вот фотография, где мы купаемся в Монако, вот — где загораем в том заливчике, который нам показала Стефания, вот вся наша молодежь на фоне подаренных итальянцами машин. А дальше пошли фотографии с полигона, но другого! Вот снимок, где я стою рядом с императором Японии и его наследником с мотами на переднем плане, вот вся молодежь в японской экипировке с теми же самыми мотами, вот красивые кадры наших лихих покатушек. Короче, создавалось полное впечатление, что к поединку я не готовился от слова совсем, а только развлекался, развлекался и еще раз развлекался!
Судя по реакции моих родичей, и старых, и молодых, очередная сказка Шереметьевой о великом и ужасном принце Алексее Романове молодой журналистке удалась! Этого же мнения придерживалось и большинство присутствующих в клубе особ королевских кровей, а японский император с наследником, судя по их традиционно не очень выразительным лицам, так и вообще были в полном восторге от такой рекламной интеграции продукции страны восходящего солнца — Нарухито с Акихито не поленились, подошли, сначала долго нас благодарили, а потом отдельно выразили свое уважение и Анне.
Снова молодежь собралась только через час и тут же принялась обсуждать планы на следующий день с учетом того, что завтра вечером нам всем, как анонсировал сегодня мой царственный дед, предстояло посетить оперный театр Ниццы, где должны были выступить солисты Большого театра.
— Мероприятие важное, — с кислым видом докладывала нам Стефания Бурбон, — королевскую канцелярию в Париже атаковали все французские знатные роды с просьбой о выделении приглашений. Интриги по поводу приглашений плетут роды из Италии, Германии, Британии, Португалии, Польши и даже Испании, а вместимость оперы всего полторы тысячи человек. Учитывая же, что так называемых русских вечеров в Ницце планируется провести несколько, наша с вами, — она обвела взглядом молодых людей, — вечерняя жизнь, как и поездка в Париж, находятся под очень большим вопросом. Но завтра в театре нам надо быть в любом случае.
— Это да… — протянул Джузеппе. — Я этой оперой и на родине сыт был, еще на Лазурном берегу придется слушать. — Он резко повернулся ко мне. — Алекс, выручай! Переговори со своим дедом, чтобы нас хотя бы на сутки в Париж отпустили!
Теперь на меня смотрела и остальная молодежь. Подняв руки в защитном жесте, я вздохнул:
— Переговорю, но ничего не обещаю. — И обратился к француженке: — Стефания, а твой дед не обидится, если мы пропустим одно из этих пафосных мероприятий?
Девушка хитро улыбнулась:
— А ты и с ним переговори. Я почему-то уверена, что тебе дедушка не откажет.
Просто кивнув, решил перевести разговор на другую тему:
— Что касается завтрашнего, то в первой половине дня нас с Колей и Сашей мой отец ангажировал, а вот после обеда мы совершенно свободны. — И молодые люди стали предлагать развлечения.
Пообщаться с Соней наедине получилось уже ближе к полуночи, и вот мы стояли и делали вид, что любуемся сверкавшей на морской глади лунной дорожкой.
— Как прошло с родичами? — улыбался я, глядя на Соню.
— Честно? — Она подняла на меня глаза и тоже улыбнулась. — Дед с отцом очень обрадовались! А потом стали
