чем они. Видимо, вначале они колебались, искали выход.
Но не нашли.
Вероника взмахнула рукой и разбила бокал о моё лицо, пробив левый глаз. Тянь, так же чётко и синхронно, воткнул мне в правый глаз дурацкую крошечную китайскую рюмочку.
Было больно и обидно, к тому же я ослеп.
Кувыркнувшись назад с высокого стула, я смахнул из глаз кровь и осколки стекла. Вероника уже выходила из-за стойки, в руке у неё был длинный поварской нож. Тянь шёл ко мне, держа в руках бутылку из-под «Кампари». На лице у обоих моих товарищей было написано глубочайшее сожаление, практически переходящее в муку.
Ну и стыд, конечно же.
— Ребята, поверьте, нет споров, которые нельзя решить словами! — сказал я.
И запустил в Веронику и Тяня по стулу, чтобы на мгновение их отвлечь.
Плохо было то, что они оттеснили меня от стойки, где проще было найти оружие. А ещё глупее, что у меня с собой не было абсолютно ничего, ну хотя бы церемониальной рапиры или пистолета.
Пришлось импровизировать.
Минуты три мы бегали и прыгали по всему ресторану, нанося хозяйству Вероники чудовищный разгром. Поломали почти все стулья и часть столов. Перебили посуду и дорогие напитки из винного шкафа (а нечего выставлять его в зал, показуха до добра не доводит). Один раз я удачно вспорол Тяню артерию на шее, потом ухитрился отобрать у Вероники нож и вскрыл ей живот.
Ещё мы ругались, как ненормальные, и непрерывно извинялись.
Ситуация была тупиковая, что ни говори. Вероника и Тянь совершенно ясно осознавали, что, если перестанут со мной драться, — умрут.
У меня никаких дурных ощущений не было, но я понимал их проблему. И догадывался, что если умрут они, то достанется и мне.
Потому я в итоге смирился с безумием ситуации, встал и поднял руки. Вероника и Тянь подскочили, несколько раз ткнули в меня ножами и остановились.
— Никита, только не обижайся! — взмолился Тянь.
— Да пустяки, но в глаза больше не бей, — попросил я, стоя в луже крови.
Вероника вдруг сморщилась и ударила меня по голове, так что мир вокруг поплыл. Когда я пришёл в себя, то меня уже затащили на кухню. Я сразу поискал взглядом мясорубку — смотрел я в детстве какой-то дурацкий фильм, напугавший меня до полусмерти. Нет, слава Богу, мясорубка здесь была маленькая, меня в неё не засунуть.
— Никита, я не понимаю, что происходит, — пожаловалась Вероника. — Но если мы не попытаемся тебя прикончить, то умрём.
— Все умрём, — рационально уточнил Тянь.
— Понимаю, — сказал я, поправляя лохмотья прекрасного дорогого костюма. Блин, у меня никогда не было такой роскошной одежды. Я мог её себе позволить, но зачем?
Наверное, придётся купить.
Всё-таки в таком костюме чувствуешь себя другим человеком.
— Никита, прости, — сказала Вероника.
И они потащили меня к духовке.
Вот тут я напрягся всерьёз.
Мне доводилось гореть минут пятнадцать подряд. Это чертовски больно. И даже если мой предел где-то немыслимо далеко, он всё же существует.
— Не надо, Тянь! — крикнул я. — Мы же друзья.
На его лице отразилась подлинная боль.
— Ты же всё понимаешь, Никита… — начал он.
Что хорошо на кухне — это самое опасное место в доме. Говорят, больше всего преступлений совершается именно там. Тянь несколько десятилетий имел дело с оружием, Вероника вела свой полузаконный бизнес в сфере секса и наркотиков, а вот я двадцать лет отработал судмедэкспертом в обычной уголовной полиции до Обращения, и ещё десять лет после. Вовсе не потому, что любил эту работу, просто она давала покой и уединение.
Так что кухни я знал хорошо.
Сколько ни говори поварам, что всё на кухне надо обесточивать с концом смены, они не слушают. И ту технику, что в работе постоянно, не убирают.
Меня тащили мимо одного из рабочих столов, когда я увидел на зарядной платформе то, что мне было нужно. Подогнул ноги, выскальзывая из держащих меня рук, это ни к чему не привело, конечно, но Вероника чуть пригнулась, поднимая меня, и я ударом всего тела приложил её голову к металлическому углу стола. Её пальцы на миг разжались, я ударил Тяня — от души, не сдерживаясь, он от меня оторвался. А я схватил с зарядки ручной миксер, воткнул Веронике в глаза и включил.
Глаз за глаз, как известно.
На миксере даже были надеты похожие на штопор насадки для размешивания теста. Думаю, Вероника взгреет завтра повара, который решил облегчить себе задачу по выпеканию блинчиков и круассанов.
Она упала, задёргалась на полу, пока торчащий из глаз миксер в два крюка перемешивал ей мозги. Наверное, я бы справился с ситуацией секунд за десять, но Вероника слишком давно жила спокойной жизнью, интригуя лишь в постели.
Так что я оставил её за спиной, а сам схватился с Тянем. Некоторое время мы полосовали друг друга всем железом, которое попадалось под руку, а его было много. В ход пошли даже кофейные ложечки — страшное оружие, если разобраться.
Разумеется, я не пытался сотворить невозможное и убить Обращённого кухонным инвентарем. Я аккуратно заманил Тяня к мойкам и, извернувшись, засунул его руку в мусородробитель, после чего включил аппарат.
Было очень больно — мне ведь пришлось тоже засунуть туда руку.
— Вот ты сволочь! — крикнул Тянь.
— Ничего личного! — ответил я. В другой руке у меня был нож, которым я отхватил себе руку в запястье. После чего отбросил нож подальше.
Тянь стоял с рукой в мойке. Дробилка грохотала, пережевывая его руку и мою кисть. Тянь едва заметно подмигнул мне. Я — в ответ.
И бросился бежать.
У меня было много вариантов драки, среди которых фигурировало масло — в том числе кипящее, микроволновая печь, морозилка, щипцы для омаров, жгучий перец, жидкий азот для молекулярной кухни и даже свежий палтус. Впрочем, я не знал, есть ли на кухне свежий палтус, и вообще — не сторонник излишней жестокости.
Так что хорошо, что сработал первый, простейший, всем нам понятный вариант: миксер и мусородробилка.
Секунд двадцать Тянь ещё постоит. Потом это будет выглядеть совсем уж подозрительно. Он достанет культю, поорёт, помечется в разные стороны, вытащит у Вероники миксер из головы.
Короче говоря, минуту мне товарищи обеспечат. За это время я успею убраться подальше.
А потом мне придётся делать то, что я не люблю больше всего — размышлять.
Кто-то устроил на
