А будешь возмущаться и сопротивляться — и пули не пожалеют, у них все равно их бесконечное количество. Если ты не представитель какого-нибудь большого человека, да желательно с заказом на большую сумму, тебе на территории складов делать нечего. Если бы ты хотя бы принадлежал к голубому сектору, тогда еще о чем-то можно было бы поговорить.
— А что там с голубым сектором?
— Ну, несмотря на все произошедшее под куполом, люди из одного сектора частенько стараются держаться вместе. Как-никак, они знают друг друга, имеют какое-никакое общее прошлое. Поэтому, будь ты из голубых, тебя бы, может, и пустили бы на территорию базы, ну а там уже — как повезет. Но для тебя этот вариант закрыт, потому что даже если тебе кто-то левый прошьет хад на принадлежность к голубым, тебя спалят еще на проходной. И тебе не понравится то, что за этим последует. Прецеденты уже были, ничего хорошего с теми людьми не случилось, поверь на слово.
Я верил ему. Судя по тому, как он описал Ассамблею, они действительно весьма похожи на тех, кто не чурается сделать «ничего хорошего» с теми, кто их обманывает. Но, к счастью для меня, у меня и нужды нет никого обманывать.
Я просто приеду на базу с настоящим членом голубого сектора, только и всего.
Линда ошиблась. Шмель не стал драть с меня ни две, ни даже полторы шкуры. Я все еще хреново ориентируюсь в здешних деньгах, но, по-моему, он взял с меня только за потраченные ресурсы и ничего сверх этого. По крайней мере, если пересчитать, сколько я ему отдал, на шоколадки, которыми я подкреплялся из торгового автомата в пустошах, то выходило не так уж и много — все-то две тысячи и еще чуть-чуть.
А вообще он прав. Мне надо хотя бы до завтра передохнуть, подождать, когда раны затянутся, и только после этого начинать какие-то активные действия. Тем более, что у меня и здесь есть чем заняться.
Например, поспать. Недолго, часа три — чисто для того, чтобы восстановить когнитивные функции, а то я уже начал чувствовать, что подвисаю на ровном месте. На долю секунды всего подвисаю, но это все равно очень неприятное ощущение. Неприятное — и опасное.
Поэтому первым делом я поднялся в свою комнату, в которой явно после моего ухода никого не было, и подошел к окну, намереваясь закрыть жалюзи, чтобы солнце не мешало спать.
Но не успел я даже поднять руку, как за окном что-то мелькнуло, а следом раздался громкий удар. Прямо в стекло впечаталось что-то большое, в руку длиной, распласталось по нему, раскинув кожистые крылья и пырясь на меня с той стороны.
Античит!
— Мать твою! — ахнул я. — Ты здесь откуда⁈
Я дернул за ручку, открывая окно, и античит тут же сложил крылья и юркнул в комнату, как к себе домой. Хлопнув крыльями, он перепорхнул на спинку кровати и уселся на ее трубе, как на жердочке, завернувшись в импровизированный «плащ».
— Ну даешь! — честно восхитился я, закрывая окно. — Как вообще нашел меня?
Зверь, конечно, не ответил, только посмотрел на меня преданными желтыми глазами и тихо уркнул.
— Ладно, какая, в принципе, разница? — улыбнулся я, и погладил зверька по голове. — Я так понимаю, ты теперь планируешь со мной везде тусить, да? Надо тебе имя тогда придумать, что ли… Антон? Антоха. Ну типа античит — анти — ант — Антон. Нет?
Античит на меня посмотрел так, что сразу стало ясно, что Антоном ему быть не нравится.
— Ладно. — я пожал плечами. — Тогда может Тич? Тич-Стич… Стич! Как насчет Стич?
Античит снова посмотрел на меня, но на сей раз в его глазах явственно читалось сомнение. Ну, или мне хотелось, чтобы оно там читалось.
— Ладно, пусть будет Стич пока что. — я махнул рукой. — Если придет в голову что-то получше, то переименуем тебя. Не паспорт же менять, в самом деле, и даже не хад перепрограммировать.
Античит перетопнул с ноги на ногу и сунул голову под крыло, словно ставя тем самым точку в разговоре.
— Это да, это нужно. — согласился я, наконец ложась на кровать, так, чтобы Стич оказался в ногах. — Я, собственно, как раз это и собирался сделать.
Стич уже не раз доказал, что не планирует причинять мне какой-то вред (а то и еще больше — вообще не может?) поэтому я спокойно закрыл глаза и провалился в сон, ровно на три часа.
Когда я проснулся, все тело болело и ныло. Обезболивающие, которое мне вкатила Линда, мягко и ненавязчиво отпустило меня прямо во сне, поэтому, открыв глаза, я ощутил всю гамму неприятных эмоций.
Да уж, хорошо, что я решил поспать и никуда не ехать сломя голову. Было бы очень не круто, если бы анестезия отпустила меня где-нибудь в трясущемся багги на середине пути к складам Ассамблеи. Думается мне, я бы тогда проклял вообще все на свете.
В таком состоянии мне явно не светит отправиться никуда дальше зала бара, чтобы подкрепиться… Ну, максимум — до Механика дойти, чтобы забрать автомат и рассчитаться с ним. Это, кстати, приоритетная задача.
Стич все так же спал, спрятав голову под крыло, но, едва только я спустил ноги с кровати, буквально через силу, превозмогая боль, он тут же встрепенулся и сонно заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд на мне.
— Я скоро. — пообещал я. — Давай я тебе окно оставлю открытым — если что, ты улетишь. Договорились?
Стич внимательно проследил, как я отодвигаю в стороны жалюзи и открываю окно, тихо, но отчетливо угукнул, и снова спрятал голову под крыло.
Убедившись, что теперь со зверем ничего не произойдет, даже если по какой-то причине я не вернусь сюда, я вышел за дверь и спустился на первый этаж. Большинство посетителей уже разошлись, подтверждая мою теорию о том, что это были просто загулявшие забулдыги, и большинство столов были пусты. Я поймал взгляд Мигеля из-за барной стойки, кивнул ему в ответ на вопросительно поднятые брови, показал большой палец и сел за столик в углу.
Официантка возникла рядом моментально, словно из-под пола на пружинке вылетела. Даже в первый раз, когда я ел в этом помещении, меня не обслуживали так быстро — видимо, Шмель за то время, что я спал, узнал от Мигеля о ситуации с охранником и как следует накрутил персоналу хвосты, не разбираясь, кто прав, а кто лев.
Плотно закинувшись салатом и куском мяса с картошкой, я
