И тут до парня дошло: его хотят сожрать. Не торжественно принеся в жертву в процессе какого-нибудь дикого ритуала, а так, походя, так сказать, «перекусить» на бегу.
– Ты, «хомо», не бойся, – оскалился мут, правивший друг о друга пару уродливых самодельных ножей. – Мы не дампы какие-нибудь, мучить не будем. Горло перережем – да и всех делов. Подергаешься немного – и все, к своим богам отправишься. А мы кушать будем.
Муты довольно заржали.
– Мало в нем мяса, на всех-то, – пробасил здоровенный и жуткий мут, окинувший семинариста тяжелым взглядом. – Тощий он, задохлик какой-то. Может, больной?
– Ничего, сейчас второго принесут, – пообещал нео, точивший ножи. – Его тут, рядом выследили.
Парень замычал, дернулся, безнадежно пытаясь освободиться. Ведь они говорят про Зигфрида! Неужто вест погибнет так же, как он, глупо, просто став дичью, жратвой для людоедов?!
Семинарист почувствовал, что сейчас потеряет сознание. Хорошо бы – он не хотел ощутить, как его режут заживо. А нож уже сверкнул острой кромкой прямо перед глазами, и двое мутов покрепче ухватили его под локти.
– Сердце – мне! – прорычал здоровяк. Из уголка его рта потекла длинная, тягучая струйка слюны.
– Крови хочу! – подставляя пасть под дергающийся кадык жертвы сообщил тощий нео. – Мне для здоровья полезно, а то чешусь весь…
Сердце бешено колотилось, с трудом прокачивая загустевшую кровь. «Вот и все… – мелькнуло в голове. – Вот и все…»
И тут же весь этот страшный цирк закончился. Морда мута, желавшего полакомиться сердцем, исказилась злобой и ушла куда-то в сторону. Державшие его руки ослабли, и парень повалился на гравий. Слабыми пальцами вырвал изо рта кляп, развернулся.
В лицо обильно брызнуло горячей кровью. Не его кровью – чужой. Пока он протирал глаза и отплевывался, рядом рычали, хрипели, злобно звенела сталь. Когда же он снова смог увидеть окружающее, все было кончено.
Над искромсанными телами нео возвышалась величественная фигура Зигфрида. Он внимательно оглядывал место схватки, не давая шанса какому-нибудь муту притвориться мертвым и нанести удар в спину.
Книжника бросило в дрожь. Только теперь до него дошел весь ужас того, что ему только что довелось пережить. Он хватал ртом воздух, не в силах произнести ни слова, пока, наконец, не выдавил:
– Они… Хотели… Убить тебя…
– Все хотят меня убить, – спокойно сказал Зигфрид.
– Я не успел тебя предупредить…
– Я знаю.
– Знаешь?!
– Обижаешь, дружище. Я все держал под контролем. Ты почти час шел позади, но почему-то упорно меня не видел. Я и так перед тобой мелькал и эдак – но ты пер, как слепой. Пришлось на крышу залезть, чтобы ты, наконец, меня увидел.
– Так ты это нарочно?! – дрожь прошла, ее сменила обида. – Да ты просто издевался надо мной? Меня же могли прирезать!
– Но не прирезали же.
– Ну, ты и гад! – выдохнул Книжник.
– Зря злишься – ты же сам не послушал меня, – парировал воин. – Я же сказал: оставайся в Кремле!
– Как я мог остаться в Кремле?! – Книжника прорвало. Он вскочил и закричал, сжимая окровавленные кулаки: – Ты думал, что я буду спокойно сидеть и думать о том, как я предал друга?!
– Нет, конечно, – Зигфрид чуть улыбнулся. – Как я мог так подумать? Я догадывался, что ты за мной пойдешь. Вот, решил не спешить, дождаться тебя, чтобы ты в какую-нибудь историю не влип.
– И дождался, – сникнув, сказал Книжник. Сел на землю, обхватив голову руками и замолчал. – Вот позор-то, а…
– Я бы сказал – урок. Не стоит брать на себя больше, чем можешь унести.
– Легко тебе говорить, вон как ты мечом орудуешь! А что мне делать?
– Пользоваться тем, что у тебя лучше всего работает. Головой, – воин постучал пальцем по макушке. – А ты совсем мозги отключил. Что же, ты всерьез думал, что я зеваю, жду, когда нео меня топором по башке огреют?
Книжник сердито пыхтел и не отвечал. Он стер кровь с лица и ладоней, натянул отобранные сапоги, подхватил рюкзак, поднял арбалет. Хмуро поглядел на веста, сказал:
– Ну что, мы идем или как?
Они медленно продвигались в сторону МКАДа. Дорога была незнакомая, и форсировать движение не стоило – кто знает, какие ловушки поджидают путников. Один раз дорогу им переползло синеватое Поле Смерти – коварное марево, клок изуродованного пространства с убийственными свойствами.
– Софрино где-то в той стороне, – Книжник указал на север. – На карте я его так и не нашел, причем, ни на одной. Такое ощущение, что его нарочно удалили со всех карт.
– Интересно, зачем?
– Не знаю. Может, мне так просто показалось. В любом случае, мы его найдем. Язык до Киева доведет.
– До Киева? Это где?
– Был такой город, на юге. Некоторые считают, что из-за него и началась Последняя Война.
– Из-за одного города? – с сомнением произнес Зигфрид. – Что это за город такой?
– Да, вроде как в городе власть не поделили. И ладно бы город, конфликт был пустяковый. Да только за одну сторону выступало Восточное полушарие, а за другую – Западное. Вот и стали тянуть каждый в свою сторону, пока там не треснуло. Ну а «трещина», она, сам понимаешь, имеет свойство разрастаться. Вот и разрослась до ядерной войны.
– «Язык до Киева доведет», говоришь? – задумчиво повторил Зигфрид. – Это что же, до войны доведет, что ли?
– Что? – Книжник удивленно поглядел на друга. – Что-то сбил ты меня с толку. В общем, отыщем местных и у них спросим. Найдем мы это Софрино.
– Хм… А насколько можно верить в то, что вырвалось изо рта покойника? – с сомнением произнес Зигфрид.
Книжник изумлении поглядел на него:
– Ты что же, только сейчас об этом подумал?
– Почему же? – Зигфрид пожал плечами. – Просто у меня нет основания доверять наемному убийце, да еще и мертвому в придачу.
– Что же ты идешь в это самое Софрино, если не веришь словам убийцы?
– Лучше идти в неверную сторону, чем стоять на месте, – сказал Зигфрид.
– Вот как? – семинарист пожал плечами. Логика веста показалась ему странной. – Ну, будем надеяться, что он не врал.
– А он мог и не врать. Просто не обязательно то, что он сказал, было ответом на наш вопрос.
– Вот как? Такое мне даже в голову не пришло.
– Ведь он мог назвать хоть место своего рождения, хоть место, где убил своего первого врага, – это слово может означать все что угодно.
– Возможно. Но не проще ли предположить, что он ответил именно на наш вопрос?
– Вот именно потому мы идем в Софрино. Это единственная информация, какая у нас есть. Значит, надо отбросить сомнения – и двигаться вперед.
Книжник покачал головой: он всегда знал, что у его друга железные нервы. Так они и шли молча, пока к парню не вернулось неприятное ощущение, будто кто-то наблюдает за ними. Какое-то время он сдерживался, убеждая себя, что все это чепуха, просто воспаленное воображение и ничего больше. Но встретил странный взгляд Зигфрида и спросил:
