— Бельё. Обувь. Платья. Сарафаны. Всё очень скромно. Ничего лишнего.
— Может, наряды оставить здесь? Прилетит — наденет. Там-то наверняка не наденет. И хранить негде.
— Ну как ты не понимаешь? — возмутилась мама. — Если ей подарили, она должна взять с собой. Если не возьмёт с собой, — значит, не подарили, а дали поносить. Ты хочешь, чтоб она мыслила так же, как Бирута?
Всё! Я был бит и понял, что зря полез в этот спор. По инерции, разумеется, полез… Только что ужимали до минимума груз вертолёта… Ну, что ж, выкину в последний момент ещё один мешок для золы. Если, конечно, он отыщется сверху…
За ужином спросил я отчима:
— Проявляет себя как-нибудь племя ра после гибели Марата? Раньше они нередко появлялись на ферме, наблюдали. А сейчас, пока мы там были, ни одного случая!
— В других местах — то же самое, — подтвердил Тушин. — Будто вымерли! Они сейчас не заходят восточнее дороги на космодром и севернее дороги в Заводской район. По сути, нам от них только того и надо. Пока!.. А им от нас, наверное, надо уже больше.
— Привыкли к снабжению?
— Мы сами приучили. — Тушин усмехнулся. — И свежее молочко, и сгущёнка, и сладости, и немало мяса — всё шло через Марата. А сколько разного инструмента мы им отдарили!.. Марат приучил их к супам — мы подкидывали им бульонные кубики. Многое давали! — Тушин вздохнул. — И не жалко — стали бы только людьми!.. Теперь, понятно, ничего этого у них нет. Что ж, пусть думают! Воспитание людей, в конечном итоге, сводится к умению думать над своими поступками. Чем выше процент обдуманных поступков, тем ближе просто Homo к Homo sapiens. Тебе, как кибернетику, это должно быть хорошо известно.
Тушин умолк, а я вспомнил то, что объяснял нам ещё в детской киберлаборатории первый мой преподаватель электроники Юлий Кубов.
— Самый неквалифицированный человек, — рассказывал он, — обдумывает всего пять процентов своих поступков. Остальные совершает совсем не думая — или инстинктивно или по привычке. На этом уровне раньше находилось мышление необразованных чернорабочих. Потом их легко заменили роботы. Сейчас мало кто мыслит на этом уровне. Разве больные?.. Примерно десять-пятнадцать процентов своих поступков обдумывает средний технический персонал. Раньше это был слой бригадиров и мастеров, которые командовала чернорабочими. Сейчас это командиры роботов. То, что вы, ребятки, уже умеете… — Кубов обвёл всех широким движением руки. — Следующий рубеж — двадцать-двадцать пять процентов обдуманных поступков. Это киберремонтники, инженеры, конструкторы, рядовые врачи, и такие учителя, как ваш покорный слуга. — Кубов при этом церемонно наклонил крупную голову и сверкнул лысиной. — А вот академики, космонавты, крупные изобретатели, дипломаты, разведчики в пору великих войн обычно достигали тридцати процентов обдуманных поступков. Больше у человека пока не зарегистрировано. Так что стремитесь к своим тридцати процентам. Используйте мозг по максимуму!
Вопросов тогда было много, и я спросил о политиках. Юлий Кубов сморщился как от зелёного лимона и отмахнулся от моего вопроса.
— У кого как, — сказал он. — Эта профессия демонстрирует полный диапазон — от пяти до тридцати процентов. Понятно, что чем меньше трупов и крови на политике, тем он умнее. Самый бескровный, не погубивший ни одной души — он же и самый умный…
На следующее утро мы с Лу-у улетели, и затем я убедился, что мама оказалась кругом права. Сумку со своей одеждой Лу-у сразу унесла в хижину отца, и по вечерам, после возни с наседкой и цыплятами, демонстрировала там новые наряды вначале дамам из своей семьи, а потом — всем женщинам селения. Какие разговоры при этом шли, я уж не знаю. Но женщины текли в хижину несколько вечеров подряд, как на популярные спектакли в театрах моего родного уральского города. А бедный Тор, изгнанный на это время из собственного жилища, терпеливо плёл пол из лиан во второй геологической палатке.
Вероятно, это были первые на Западном материке массовые уроки современной моды и разговоры об эстетике одежды. Уж в каких они велись терминах — Бог весть! До того ли?.. Важно, что велись. И безо всякой организаторской работы.
Вполне возможно в этих беседах затрагивались и перспективы птицеводства на Западном материке, и говорилось о том, как живут за морем «сыны неба».
К темноте Лу-у возвращалась в нашу палатку и засыпала быстро, очень усталая.
— Что хоть ты им рассказываешь? — как-то поинтересовался я.
— Всё! — ответила Лу-у. — Я одна видела больше, чем все они вместе.
И срезу уснула.
Каким был бы я болваном, если бы настоял на том, что новые наряды Лу-у надо оставить в доме мамы!
5. Бусы для избранницы вождя
Теперь коэма Нур-Нура показывала мне то, о чём когда-то, давным-давно, поведала на нашей ферме Ра — первая женщина этого несчастного племени, попавшая в руки землян. Только те древние события, предание племени, предстали сейчас в моём мозгу с другой точки зрения. Нур-Нур, оказывается, принимал в тех событиях участие. По его свидетельству, оно было пассивным.
В первом визите на тропический остров, населённый племенем ра, руководил группой астронавтов заносчивый сын командира корабля. Звали его Ангру. Именно он решил прихватить «для несложных экспериментов» симпатичную рослую девчонку. Проверить «биологическую совместимость». Этой девушкой и прикрылся Ангру от отравленных стрел, которые неожиданно полетели в незащищённые глаза астронавтов. Двое при этом погибли. Сын командира «героически» вернулся на корабль с их телами, и первый заговорил о необходимости «достойно ответить». Чтобы никому на планете неповадно было! На все века!
— Кому мстить? — возражал навигатор Нур-Нур, которого в ту пору звали Роли. — Они же не ведают, что творят!
— Ответить надо так, чтобы впредь ведали! — настаивал Ангру. — Не хотят нас слушаться — пусть боятся! Не любви их мы ищем, а повиновения! Страх должен сковывать их так же, как нас самих перед чужими астронавтами. Мы не можем и даже не решаемся делать им зла. То же самое должно быть и здесь, таков закон космоса. Не в наших силах его изменить. И не в наших интересах.
Командир Капи не участвовал в споре, хотя и внимательно слушал. Но следующий шар на остров племени ра повёл он сам.
И, похоже, включил в экипаж Роли не случайно, а ради «перевоспитания». Чтоб осознал неумолимое торжество силы.
…Я увидел прозрачный шар, из которого неторопливо выбрались астронавты в лёгких серебристых скафандрах. Один остался в шаре.
— Не вышел я на этот раз, — пояснил Нур-Нур. — Кто-то должен был остаться в лодке, и я вызвался сам. Поскольку трусом меня никто никогда не считал. Я мог себе это позволить… Видел я всё. Однако всего не знал. И в голову мне не могло прийти, что в днище лодки помещена небольшая атомная бомбочка.
