Потихоньку первая секция птичника поднималась. Ещё немного, и выводок можно перевести в стандартные условия, а временную загородку использовать для куриных «прогулок на воздухе».
За выгрузкой из вертолёта сборных элементов и застал меня Вук.
Как и в прошлый раз, он появился неожиданно, будто возник из ничего, и протянул ко мне пустые руки.
— Сан! Сан! — заорал он и быстро залопотал что-то на своём языке. Но я его не понял, так как мыслеприёмника на мне не было. А вот на нём — был! Тот самый, в котором он ушёл в прошлый раз.
Я снял мыслеприёмник с крючка возле дверцы, надел его и попросил:
— Повтори, Вук, что ты сейчас сказал, Я не понял.
— Я сказал, — ответил он, — что пришёл к тебе как вождь урумту. Теперь я вождь! Но в племени этого почти никто не знает. Так у нас положено.
— Рад за тебя, Вук! — Я улыбнулся. — Надеюсь, ты будешь справедливым вождём.
— Я буду сильным вождём! — Вук ударил себя кулаком в грудь. — У нас никогда не было такого сильного вождя, как я. Ни один вождь не имел такого ножа! Ты бросил мне из своей хижины лучший нож на земле. Поэтому я быстро стал вождём. Не бросай такого ножа больше ни одному урту!
— Не брошу! — пообещал я с большим облегчением. — Какие заботы привели тебя сюда?
— Ты говорил, что двое наших скоро вернутся с жёнами из чужого племени. И с тёплыми хижинами. Где они?
— Они не вернутся. — Я постарался не опустить взгляд и лгать дальше с самым невозмутимым видом. Потому что сказать правду невозможно. Пример великого французского дипломата Талейрана вдохновлял меня. «Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли!» — его афоризм сейчас пришёлся удивительно кстати. — Жёны твоих соплеменников, — объяснил я, — не захотели идти в твоё племя. Они узнали, что вы не выпускаете женщин из пещер, что женщины живут у вас без свежего воздуха. Это испугало их, и они увели ваших охотников в своё племя. Там женщины живут свободно. И поэтому живут долго. А тёплые хижины ваших охотников стоят пустые. Там до сих пор лежат их шкуры.
— Ты можешь отдать нам эти пустые хижины?
— Могу. Только скажи — зачем?
— У нас появилось двое глупцов. — Вук произнёс это с явным огорчением начальника, отвечающего за глупости подчинённых, — Они не хотят делиться своими женщинами с племенем. Они охраняют их и рычат на других охотников. Они даже перестали ходить на охоту. Ловят птиц на озере, собирают яйца и едят со своими женщинами. Не оставляют их.
— Эти женщины из новеньких?
— Да. Как ты узнал?
— Сыны неба знают многое… Для этих глупцов и нужны хижины?
— Для них, — согласился Вук. — Я не хочу, чтобы мои охотники дрались в пещерах. Пусть глупцы живут со своими жёнами отдельно!
— Ты прав! — поддержал я его. — Ты будешь хорошим вождём! У справедливого вождя охотники не дерутся между собой. Надо только научить глупцов обогревать хижины.
— Это трудно?
— Можно научиться. Те двое ваших научились… В нашей хижине нельзя жечь открытый огонь, как в пещере. Хижина сгорит. Маленькие твёрдые пещерки стоят в наших хижинах. Огонь держится в них. И выпускать его нельзя. Тогда будет тепло. Мы научим этому ваших глупцов и дадим хижины. Сколько понадобится!
— Как это сделать?
— Мы перенесём ваших глупцов вместе с их женщинами в наши хижины. Научим — привезём обратно. Вместе с хижинами. И поставим их возле ваших пещер. Глупцы поедут?
— Я заставлю! — Вук посмотрел на меня со снисходительной непреклонностью горного орла. — Не хотят жить как все люди, пусть учатся жить отдельно!
— Ты прав, вождь Вук! — снова поддержал я, — Пусть учатся! Сейчас я обо всём договорюсь с нашей пятёркой. Сиди, смотри и слушай!
Я показал Вуку на откидное сиденье, захлопнул на всякий случай дверцу вертолёта и вызвал сразу Совет, Фёдора Красного. Председателем в этот месяц был он. Включил и видик: пусть Вук полюбуется на эффектного вождя «сынов неба». А Фёдор пусть посмотрит на Вука — тоже теперь вождь…
— Важные новости? — спросил Фёдор и улыбнулся. — Не часто ты вызываешь Совет…
— Важнее некуда, — ответил я. — Новый вождь племени урумту сидит у меня за плечами. Посмотри!
— Где-то я его видел, — признался Фёдор.
— В давней записи допроса.
— Вук?!
Услышав своё имя, Вук вздрогнул и заёрзал на сиденье. И в мыслеприёмнике прозвучал вопрос:
— Кто это, Сан?
— Наш великий вождь Фёд, — ответил я.
— Это ты ему меня представляешь? — догадался Красный.
— Это я вас знакомлю, — уточнил я. — Вдруг вожди сами захотят побеседовать?
— Так что ему надо? — поинтересовался Фёдор.
— Он согласен прислать двух курсантов в пустующие хижины из супердека. Причём курсантов вместе с жёнами. Эти жёны — из неведомых нам каннибальских племён. Курсанты хотят жить с этими женщинами отдельно. Первые сторонники парного брака… Вук, понятно, называет их глупцами. Но пришёл за них похлопотать. Уже отец народа… Может, обучить их и вернуть вместе с хижинами?
— Прекрасно! — Фёдор даже руками всплеснул от удовольствия. — Возрождается компьютерный вариант! Сам собой! Как это ты видишь практически?
— Наверное, нужны два вертолёта, и я в небе — для страховки.
— А в один не влезут?
— Пилот останется наедине с двумя охотниками. А руки у него заняты…
— Ты им не веришь?
— Лучше подстраховаться.
— Согласен. Когда и где?
— Дней за пять Вук дойдёт домой. Дня четыре они будут добираться до старых пещер. Брать лучше оттуда.
— Почему не от новых?
— Там народу поменьше. А значит, и возможностей для эксцессов.
— Значит, через девять дней?
— Давай ещё денёк накинем? Страховочный.
— Что-то у тебя зачастило это слово…
— Обжёгся на молоке — на воду дую.
— Хорошо! Десять! И две команды.
— Сейчас при тебе буду договариваться. Слушай!.. Вук! Отсчитай на пальцах десять!
Вук понял меня и поднял вверх две руки — с растопыренными пальцами.
— Через десять дней, — сказал я, — на закате, приведи своих глупцов с их женщинами к старым пещерам. К той пещере, которая ближе всех к восходу. За глупцами придут две летающие хижины. Ты понял?
— Понял, — ответил Вук. — Я сделаю.
— У меня, Фёдор, ещё вопрос, — сказал я. — Для хижин надо приготовить что-то вроде фундамента. Придёт Вук ещё или нет, не знаю. Сейчас надо решить, при нём.
— В подробностях не силён, — признался Фёдор. — Вебер придумал что-то простое и удобное. Переключить тебя на него?
— Переключай.
Тут же на экране возник Теодор Вебер и так посмотрел на меня пронзительными своими голубыми глазами, как будто спросил: «Будешь убивать?»
