Второе изображение, которое мы с Дар Тарусом посетили, был человек с телом силиана, у пьедестала которого была расположена серия горизонтальных деревянных полос в концентрических окружностях. Полосы были в пяти футах над землей, а с них свешивались ноги множества мужчин и женщин, монотонно повторявших снова и снова что-то, что для меня звучало как "Биббл-баббл-блап".
Мы с Дар Тарусом повисли на кольцах, как и остальные, бормоча бессмысленную фразу минуту или две, затем спрыгнули, опустили по монетке в ящик и двинулись дальше. Я спросил Дар Таруса, что за слова он повторял и что они означают, но он, казалось, был шокирован моим вопросом и сказал, что такой вопрос — святотатство и указывает на отсутствие веры. У следующей фигуры мы заметили людей, которые как безумные ползали по кругу вокруг пьедестала. Они проползали семь раз, клали монетку, и продолжали путь. У другой статуи люди вертелись, приговаривая: "Тур есть, Тур есть, Тур есть, Тур", и опускали деньги в золотую чашу, когда кончали.
— Какой это был бог? — прошептал я Дар Тарусу, когда он отдалился от последней фигуры, которая не имела головы, а лишь глаза, нос и рот в центре живота.
— Это только единый бог, — ответил Дар Тарус торжественно, — и он есть Тур!
— Что такое Тур? — настаивал я.
— Молчи, человек! — прошипел Дар Тарус. — Тебя разорвут на куски, если услышат такую ересь!
— О, извините! — воскликнул я. — Я никого не собирался оскорблять. Я вижу теперь, что это один из ваших идолов.
Дар Тарус зажал мне рот рукой.
— Тс-с-с! — прервал он меня и призвал к молчанию. — Мы не поклоняемся идолам. Это единый бог, и он есть Тур!
— Ладно, но что же тогда это? — упорствовал я, взмахнув рукой и охватив в своем жесте несколько дюжин статуй, около которых толпились тысячи поклонников.
— Мы не должны спрашивать! — уверял он меня. — Достаточно нашей веры, что все дела Тура праведны и справедливы. Пойдем, я все скоро кончу, и мы присоединимся к нашим компаньонам.
Он повел меня к следующей статуе монстра со ртом, простиравшимся вокруг головы. Он имел длинный хвост и женские груди. У этой статуи было особенно много людей, и каждый из них стоял на голове. Они бесконечно повторяли: "Тур есть, Тур есть, Тур есть, Тур". Когда мы проделали это в течение нескольких минут, причем я, черт возьми, с трудом сохранял равновесие, мы вновь приняли нормальное положение, кинули монетку в ящик и продолжали путь.
— Теперь можно идти, — сказал Дар Тарус. — Я сделал перед Туром все, что должен был.
— Я заметил, — сказал я, — что мы повторяли перед последней фигурой ту же фразу, что и раньше.
— О нет! — воскликнул Дар Тарус. — Наоборот, они говорили как раз обратное тому, что у предшествующей фигуры. У той они говорили "Тур есть", а у этой повернули ее наоборот: "Тур есть Тур". В этом большая разница.
— Для меня это звучит одинаково, — настаивал я.
— Это потому, что у тебя отсутствует вера, — сказал он печально, и мы вышли из храма, положив последнюю монету в ящик. Их вокруг стояло много, набитых доверху деньгами, кусочками золота и другими драгоценностями.
Гор Хаджус и Хован Дью ожидали нас с нетерпением в центре огромной толпы любопытных, среди которых было много воинов со знаками различия Заксы, джеддары Фандала. Они хотели видеть трюки Хован Дью, но Дар Тарус сказал им, что он устал и настроение у него угрожающее.
— Завтра, — сказал он, — когда он отдохнет, я выведу его на улицу, чтобы развлечь вас.
С трудом мы вырвались из толпы и скрылись. По тихим улицам, окольными путями, пошли в ночлежку, где заточили Хован Дью в маленькую комнатку, тогда как остальных рабы привели в большую спальню, где для нас были приготовлены постели из мехов и шелков на низкой платформе. Она окружала комнату по периметру и оставляла незанятым только выход. Здесь уже спало некоторое количество народу, а два вооруженных раба патрулировали в проходе, охраняя гостей от убийц.
Было еще очень рано, и некоторые жильцы разговаривали тихим шепотом, так что я попытался занять Дар Таруса беседой о религии, которой был очень заинтересован.
— Таинства религии всегда пленяли меня, Дар Тарус — сказал я.
— Ах, — воскликнул он, — в том и красота религии Тура, что она и не имеет таинств. Она проста, естественна, научна, каждое слово ее доказано на страницах Турана, великой книги, написанной самим Туром.
— Дом Тура — Солнце, — продолжал он. — Сотни тысяч лет тому назад он сделал Барсум и бросил его в пространство. Затем он развлекался созданием людей в различных формах и двух полах, позднее он сформировал животных, чтобы была пища для человека. Он заставил появиться воду и растительность, чтобы люди и животные могли пить, есть и жить. Разве ты не видишь, как все это просто и научно?
Но немного раньше Гор Хаджус рассказал мне кое-что о религии Тура. Однажды, когда Дар Таруса не было рядом, он сказал:
— Фандалиане утверждают, что Тур создал все живое своими руками. Они отрицают, что человек обладает силой воспроизводить свой род и учат своих молодых, что вера в это отвратительна. Они всегда скрывают случаи естественного появления потомства, настаивая, особенно в старости, что то, чему были свидетелями их глаза и что испытывали их тела при произведении потомства, никогда не случалось. Туран учит их, что Барсум плоский, а жрецы запрещают мыслить народу, категорически отрицая каждое доказательство противного. Жители не уезжают далеко от Фандала из боязни свалиться с края мира; жрецы не разрешают развивать аэронавтику, потому что если бы один из кораблей отправился в кругосветное путешествие вокруг Барсума, это было бы кощунством в глазах Тура, сделавшего Барсум плоским.
Жителям Фандала не позволяют использовать телескопы, потому что Туран учит их, что нет других миров, кроме Барсума, и смотреть на небо и искать там планеты было бы ересью. Жрецы также не позволяют в школе учить историю Барсума, которая предшествовала созданию его Туром, хотя Барсум имеет очень достоверно записанную историю, которая начинается более сотни тысяч лет назад; не позволяют они и изучать географию Барсума, за исключением той, которая дана в Туране. И не допускают они никаких научных исследований в биологии.
Туран — их единственное руководство. Если чего нет в Туране, то, по их мнению, это — дикая ложь.
Многое из всего этого и даже больше я собрал из различных источников во время моего краткого пребывания в Фандале, люди которого, поверьте, менее всего цивилизованы из всех красных наций Барсума. Отдавая, как они делают, все лучшие мысли делам религиозным, они стали невежественными, бросались из одной крайности в другую, но все же направленную на религиозный пафос, в то время как тунолиане были полной противоположностью им.
