стене Макса с высоко поднятыми руками. На его лице застыла маска напряжения и ярости. Он закричал, ужасающий свет ударил в канимов и начал их косить, как пшеницу. Чудовищная вонь и столь же ужасные крики наполнили воздух.
Луч света двигался влево и вправо, смертельный, точный – канимам было негде от него спрятаться. Дюжины гибли после каждого удара сердца Тави, и битва приняла совсем другой характер. Разрыв в тучах увеличился, новые потоки солнечного света пролились на землю, и Тави показалось, что высоко в воздухе он видит одинокую фигуру, в том самом месте, где облака разошлись в стороны.
В тот момент, когда атака канимов захлебнулась, Тави снова заметил главу ритуалистов, всего в двадцати футах от себя. Сарл на мгновение посмотрел вверх, потом повернулся и увидел, как умирает его армия – ее сжигал страшный и яростный свет. На его лице появилось выражение полнейшего ужаса, и атака превратилась в отчаянное беспорядочное бегство. Запаниковавшие канимы бежали, спасая свою жизнь, топтали соплеменников и прыгали в воду, пытаясь избежать внезапной алеранской магии. Те, кто находился недалеко от следующей стены, сумели вовремя через нее перебраться.
Остальные погибли. От огня, от рук других канимов или в челюстях голодных акул, поджидавших своих жертв в реке. Они умирали сотнями и тысячами.
Через несколько минут в живых остались только канимы, располагавшиеся вплотную к стене алеранских щитов. Те, что попытались сбежать, были срезаны смертельным лучом Антиллара Максимуса. Остальные, по большей части ритуалисты, поняли, что бежать им некуда, и начали сражаться с удвоенной яростью.
Тави уклонился от отчаянного удара шеста, а когда взглянул на Сарла, увидел, что каним посмотрел на Тави, а потом на небо у себя над головой.
В глазах Сарла появилось задумчивое выражение, которое сменилось вспышкой злобы и безумия. Еще через мгновение он взвыл, и его тело выгнулось – именно так ритуалист выгибался вчера, когда в Тави ударила молния.
Сарл знал, что его жизнь кончена, и Тави понимал, что у ритуалиста достаточно времени, чтобы в последний раз вызвать молнию, а сам Тави окружен легионерами. И хотя молния предназначалась для него, все, кто находился рядом, умрут вместе с ним, как офицеры Первого алеранского, когда молния Сарла угодила в шатер командира Сирила.
Тави отдал кровавый камень госпожи Антиллус Крассу, поэтому он сделал единственное, что ему оставалось.
Он бросился вперед, к Сарлу.
И вновь воздух затрещал от энергии. Вновь вокруг тела ритуалиста заклубился свет. Вновь алая молния вырвалась из туч и устремилась на землю.
И вновь ослепляющий белый свет и оглушительный грохот обрушились на Тави.
И вновь ничего не произошло.
Осколки камня полетели от моста в разные стороны. Ритуалист, случайно оказавшийся рядом, превратился в кусок дымящегося мяса. Но Тави так и не замедлил бега. Он пересек оставшееся пространство в один прыжок с поднятым над головой мечом.
У Сарла осталось лишь мгновение – он потрясенно смотрел на Тави и попытался перехватить свой шест для защиты.
Но не успел – командир Первого алеранского легиона вонзил клинок ему в горло. Секунду Тави смотрел в ошеломленные глаза ритуалиста, затем провернул клинок и вытащил его, разрывая горло врага.
Кровь хлынула по алым доспехам Сарла, и он осел на мост, чтобы умереть с выражением безграничного удивления на лице. Ритуалисты отчаянно взвыли, когда увидели гибель своего вожака.
– Боевые во́роны! – закричал Тави, указывая своим окровавленным клинком. – Кончайте их!
Через мгновение битва при Элинархе была закончена.
Как только последний из ритуалистов был убит, Макс подбежал к Тави. Обезумевшие канимы не просили пощады, что вполне устраивало Тави. Он не был уверен, что сумел бы остановить своих легионеров после потерь, которые они понесли.
– Кальдерон, – потребовал ответа Макс, – он попытался ударить тебя молнией. Снова. – Макс взмок после усиленных занятий магией и заметно побледнел. – Во́роны, как тебе удалось уцелеть?
Тави протянул руку к поясу, вытащил кинжал, который они забрали у убитого канима во время схватки с передовыми отрядами врага, и показал Максу рукоять, сделанную в форме черепа. В одной из глазниц влажно сверкал красный камень.
– У нас был еще один камень, помнишь?
– Ну да, – кивнул Макс и нахмурился. – Но почему ты сейчас способен меня слышать?
– Я открыл рот и сделал специальную подкладку в своем шлеме, – ответил Тави. – Фосс сказал, что должно помочь. Это как-то связано с давлением воздуха.
Макс хмуро посмотрел на Тави:
– У меня едва сердце не остановилось, я думал, ты погиб, а у тебя все это время был второй камень. – Он покачал головой. – Почему ты не отдал кинжал Крассу?
– Я не знал наверняка, что камень из кинжала сработает. А он был важнее для нашего плана, чем я.
И почти сразу молодой рыцарь, о котором они говорили, устало опустился на мост рядом с ними. Рыцари Воздуха встретили его радостными криками. Красс медленно подошел к Тави и отсалютовал:
– Командир.
– Хорошая работа, трибун, – тепло сказал Тави, – очень хорошая.
Красс не сдержал улыбки, а Макс хлопнул его по плечу:
– Совсем неплохо.
Эрен, все еще державший знамя, также поздравил Красса, а Китаи лишь задумчиво на него посмотрела.
Тави огляделся по сторонам и попытался собраться с мыслями. Это оказалось труднее, чем он рассчитывал. Его переполняли самые противоречивые эмоции. Восторг оттого, что его план сработал. Сокрушительное чувство вины – слишком много легионеров погибло. Ненависть к канимам, Калару и предательнице госпоже Антиллус, а также ярость, направленная на Сарла и ему подобных, чье стремление к власти стоило так дорого. И жуткая тошнота от запаха крови алеранцев и канимов, поверженных холодной сталью или смертоносным солнечным огнем, который его рыцари обратили против врага. И головокружение – как ему удалось выжить в последние несколько дней, ведь шансов было совсем немного? А потом пришло понимание.
Его работа еще не закончена.
– Хорошо, – сказал он, повысив голос. – Шульц, раненых доставить к целителям. Всем отступить за стену. Скажи Первому копью, что я хочу, чтобы он соединил легионеров в новые боеспособные когорты и занимал защитные позиции до тех пор, пока мы не убедимся, что противник оставил город и движется к Фаундерпорту. Пусть все поедят, отдохнут, особенно целители, и скажи… – Тави замолчал, вздохнул и покачал головой. – Он знает, что нужно делать. Пусть укрепит стены и позаботится о наших людях.
Шульц устало отсалютовал:
– Есть, командир.
– Макс, – сказал Тави. – Приведи лошадей.
Макс приподнял брови:
– Мы отправляемся на прогулку?
– Мм… Возьми одну кавалерийскую алу. Мы последуем за отступающими канимами и
