В процессе подготовки к визиту начальства вроде удалось удержаться в рамках меры разумного, не опускаясь до показухи — у нас тут все же война, а не учения. Правда произошло это скорее в виду недостатка свободных сил — большая часть расслабившихся старичков в соответствии с распоряжением копала «огневую точку… для стрельбы стоя… на танке!» чуть в стороне от блокпоста, а молодежь в поте лица их «охраняла». Впрочем, фортификационные работы были скорее проявлением предусмотрительности, чем садизма — Ипатьев с саперами общался и раньше, и то, что они обязательно затребуют «укрытие специального типа», был совершенно уверен. Так что лучше все подготовить заранее, чем потом лично махать лопатой под нетерпеливыми взглядами «звездных мальчиков».
Прибывшая на место группа саперов, облазив и обнюхав транспортное средство, причем «обнюхав» буквально — и электронным носом и приведя собачку, выдало заключение: «Безопасно, мин нет», — а вот «гробик» потребовали переместить в более удобное для работы место. Ипатьев только хмыкнул, но ввязываться в безнадежную свару не стал — восемь «отличников боевой и политической», давно взятых им на заметку, «нежно», на руках, не отрывая взглядов от положенного на крышку «гроба» уровня, отнесли куда положено. И наверно до конца своих лет зареклись навлекать на себя неудовольствие капитана.
Возились саперы удивительно долго. Применяя при этом кучу хитрой техники. А вот результаты явно получили нерадостные — потому как вид в конце имели угрюмый и неразговорчивый. Пробовали даже промолчать, отсылая подальше: «До вас доведут все необходимое», — но не тут-то было.
Капитан, отринув все политесы, попросту уволок в уголок старшего для приватного разговора. Возмущенный такой бесцеремонностью старший прапорщик (или если в соответствии с последними веяньями — сержант второго класса), хотел было и капитана послать далеко и надолго, благо свидетелей тому не было, но вовремя разобрался, кто перед ним. С такими, прошедшими и крым и рым волчарами, можно было быть уверенным только до определенного предела, а потом уже неизвестно, что придет в голову такому контуженому — может ведь и наплевать на последствия и «виртуальную» близость к штабу, и просто настучать по тыкве. Но и изощрённой подставы тут не ожидалось, капитана действительно волновало все непонятное, недостаток информации привычно воспринимался им как источник опасности.
Поэтому прапорщик предложил угоститься собственными сигаретами, попробовав создать у собеседника понимание, что они просто беседуют «из уважения», и все сказанное не подлежит передаче кому-то еще. Подход нашел у капитана полное понимание, но вот вопросы он начал задавать слишком прямые — и тем самым — неудобные. Но ничего не поделаешь — пришлось отвечать.
— Нашли что-то?
— По нашей части — нет, но до того, как туда сунут нос ребята из РХБЗ,[29] я бы никому не советовал этот ящик открывать.
Некоторое время капитан и прапорщик смотрели друг-другу в глаза, пытаясь понять что-то сверх сказанного. Прапорщик первым отвел взгляд.
— Будут через час, причем вместе со своим начальником. — Капитан благодарно кивнул. Что службу РХБЗ возглавляет зам комбрига, ему напоминать было не надо. Он уже мигом прикинул, где возьмет тент, чтобы накрыть котлован с «гробом».
— Что внутри? — Тут прапорщик задумался надолго, вытянув за три затяжки почти всю сигарету, но все же прикрыл глаза и начал цитировать по памяти.
— Отрезок трубы диаметром в дюйм длиной порядка метр восемьдесят, предположительно, по данным рентгеновской спектроскопии — дюралевой. Ткань плотная и хорошо поглощающая ультразвук, приблизительно четыре метров квадратных. Несколько металлических бляшек сложной формы толщиной до пяти миллиметров и диаметром в среднем около пяти сантиметров…
И глядя на ошарашенное и непонимающее лицо капитана, потянулся за наладонником:
— Некоторые бляшки имеют выраженную гравировку в виде цифр и букв, вот тут они хорошо видны — смотри.
— …ть! Да это же…
— Точно, капитан, нам вернули знамя ХХХ-го полка… В запаянном цинковом гробу. Как думаешь — это намек?
* * *
Замкомбрига, подполковник и начальник службы РХБЗ, курил подряд третью сигарету. Во рту был непередаваемо гадостный привкус, но остановиться он просто не мог. Прямо сейчас на экране визоров наряженный в «космический» скафандр боец сверлил крышку «гроба», а точнее — цинкового ящика, переданного сегодня утром под белым флагом можно сказать прямо к порогу.
Особо любоваться конечно было не на что — специальный инструмент исключал контакт сред внутри и снаружи ящика, оттого и видно было только руку в «противочумном» костюме, сжимающую ручку дрели — но и оторваться тоже не было сил. Тем более, что отверстие уже просверлили и специалист несколько раз нажал на резиновую грушу, загоняя газовое содержимое внутрь анализатора.
Подполковник покачал головой, привычно удивляясь консервативности — двадцать первый век к концу, а военные предпочитают обходится без лишней техники даже в напрочь автоматизированных приборах вроде того же анализатора. Причем предложи ему кто прибор с автоматическим насосом, сам же и отклонит такой прибор как недостаточно надежный.
Еще раз покачав головой и подумав: «Какая только фигня в голову не лезет», — подполковник отбросил недокуренную сигарету — привкус стал уж совсем нестерпимым, чтобы тут же вытащить и подкурить следующую — «космонавт» посмотрел на листик, выданный ему прибором, отрицательно покачал головой и начал набирать уточняющий запрос на выносном пульте. Забрав полученную распечатку и пробу воздуха, нажал на кнопку, подождал, пока прибор закачает в зонд и под присоску герметизирующий состав, и отсоединил анализатор.
Наружу он вышел уже без шлема, сочувственно покачав головой. Такие гражданские закидоны подполковника раньше довольно сильно раздражали, но со временем он к этому привык — что делать, если хорошие спецы в этой специфической области были далекими от понимания сути службы — а вот теперь снова поднялась в душе давняя муть. Но подчиненный этого не заметил, и непонятно для посторонних доложившись:
— «Биологию» сделаю на стационаре, хотя — что там могло уцелеть… — спокойно протопал мимо в сторону машины, даже не подумав для проформы выдать уставное; «Разрешите идти?». Подполковнику было, впрочем, не до нарушения устава — он внимательно изучал небольшой листик, чтобы спустя миг скомкать его и зашвырнуть подальше.
Но приступ ярости быстро прошел и спустя еще минуту подполковник разглаживал смятый пластик и подкуривал пятую сигарету. За этим его и застал взвизг тормозов. Взглянув на прибывшего оставалось только вытянутся по стойке смирно.
