Свои своих…
Поговорить с врагом довольно просто. Особенно, если ты не солдат, которого от противника отделяет насквозь простреливаемая нейтралка и море ненависти. Но даже там всегда есть «пара частот», на которых вполне можно обсудить ряд жизненно важных вопросов, впрочем, на передовой других и не бывает. Что уж говорить про уровень, с которого несколько тысяч жизней представляется небольшим значком на крупномасштабной карте, а толщина и длинна разноцветных нитей — потоков снабжения — значат гораздо больше, чем эти самые значки и цифры потерь на них.
Так что большое начальство вполне может себе позволить провести пару часов за непринуждённым общением и воспоминанием об общих знакомых, поднимая в тосте бокал с дорогим коньяком — пока безликие цифры на тактических экранах умирают, исполняя их стратегические замыслы. И не стоит судить их слишком строго — командир, в отличие от мнения большинства, нужен совсем не для того, чтобы отправить войска в наступление или управления боем, с этим прекрасно справятся и его заместители, а для того, чтобы вовремя все это безумие прекратить. А это те самые, отраженные на карте четырех- и пятизначными цифрами, жизни. Потому как нет больше ни у кого такого права — отменить отданный приказ.
К тому же бывает и так, что говорить начальству просто не о чем — слишком велика разница в статусе, не было общих знакомых, или обсуждать их судьбу спокойно не получится. Но если необходимость поговорить возникнет, то технические возможности для этого найдутся моментально, для этого и надо-то всего — ретрансляционный спутник, которым со спокойной совестью можно будет пожертвовать.
В виртуальной переговорной спустя три дня после первого раунда переговоров, если можно так называть взаимные обвинения в измене и объявление войны на уничтожение, снова собралось трое. Никаких обработок изображения на такого рода встречах не применяется, не говоря об уже об аватарах, любая попытка что-либо скрыть означает разрыв — с врагами надо быть более честным, чем с друзьями.
Поэтому присутствующие имели полную возможность «полюбоваться» как прошедшие дни, их потери и лишения, отобразились на собеседниках. Больше всего, если судить по внешности, досталось представителю «инсургентов» — усталость, грязная форма без знаков отличия и небритая щетина разом состарили в общем-то молодого человека лет на десять. Но ввалившиеся от недосыпания глаза из черных провалов глазниц смотрели с уверенностью и давящей силой. Взгляд победителя.
Сторона «изменников» выглядела лучше внешне, безупречная форма и общая подтянутость, вот только смотреть они предпочитали куда угодно, только не на расположившегося напротив через виртуальный стол оппонента. Крепко сплетенные пальцы рук и опущенные плечи выдавали настроения, с которыми и вовсе не стоит выходить на переговоры. На плечи военным отчетливо давило предчувствие поражения.
Ничего удивительного, что первым начал инсургент:
— Ну что, коллеги — не наигрались еще в солдатики?
Побелевшие костяшки пальцев оппонентов и сжатые челюсти послужили ему ответом. Даже понимая, что их специально пытаются вывести из равновесия нарочито грубым приемом, они все равно не смогли сдержать эмоции, поскольку были людьми военными, а не съевшими собаку на игре с намеками дипломатами.
— Вы понимаете, что своими действиями нарушили все законы и международные соглашения, и тем самым обеспечили себе как минимум пожизненный приговор за бесчеловечные методы ведения боевых действий? — неуклюже попытался контратаковать сидевший слева майор.
— С каких это пор население, в отношении которого осуществляется геноцид, стало признаваться стороной в военном конфликте? — насмешливо поинтересовался в ответ инсургент и устало прикрыл глаза, чтобы в следующий миг уколоть взглядом похлеще рапиры: — А если привлечь к ответственности всех виновных, то управлять и вовсе станет некому…
И с довольной улыбкой оглядел опять не смогших совладать с собой собеседников — хорошо хоть челюсть на пол никто не уронил, ограничились выпученными от удивления и неверия глазами — они хоть не дипломаты, но прекрасно поняли, что значит подобная фраза.
— Но почему? Вы ведь должны быть прекрасно осведомлены о текущем состоянии… — не, ну точно не дипломаты — кто ж такие вопросы задает? Впрочем, такая реакция была заранее просчитана.
— Потому что я, господа, трезво оцениваю и свои и Ваши возможности. Хотелось бы считать, что это именно нам удалось поставить вас в столь опасное положение, да-да, я в курсе, сколько часов осталось существовать вашей орбитальной группировке, если не будет снято наведение навигационной помехи, и сколько дней смогут воевать войска на поверхности без притока подкреплений и боеприпасов из метрополии. Но я должен смотреть правде в глаза — раком вы себя поставили практически сами, наша роль в этом хоть и ключевая, но очень невелика.
— Но…
— Да мы вас на первых порах переиграли, и дальнейшее развитие ситуации сулит тяжелые потери. Вот они-то меня и не устраивают. Коллега очень точно сказал про «бесчеловечность» наших методов — мы действительно готовились к ведению войны со стороной, несвязанной никакими договорами… И заметьте — в условиях почти полного отсутствия серьезных войсковых формирований, которые мы у метрополии никак вымолить не могли. Так что Вы, господа, появились тут очень вовремя, как ни цинично это звучит, и потому любые человеческие потери, без разницы какой из сторон, в дальнейшем считаю не приемлемыми.
— Бред! Война с зелеными человечками… — Не выдержал сидящий посредине подполковник и тут же заткнулся под ледяным взглядом.
— Позвольте напомнить, где мы находимся. Это другая планета, фронтир. Тут все выглядит несколько по-другому, чем из мягкого кресла на Земле. — И дождавшись смущенного кивка, продолжил: — То что на Прерии периодически проявляется активность Чужих — факт доказанный и неподлежащий сомнению. Я вообще удивлен, что они не поучаствовали в произошедшей заварушке.
И обежав взглядом собеседников, двое из которых таки не совладали с контролем над нижней челюстью и теперь имели вид весьма глупый, грустно кивнул своим мыслям:
— Ага, значит-таки поучаствовали… Ну что ж, тогда тем более надо как можно скорее заканчивать эту возню в песочнице, а то придет взрослый дядя и… — на всех присутствующих будто ледяным ветром дохнуло от понимания насколько тонка та грань, за которую они возможно уже заступили.
Но все присутствующие были людьми военными и долго предаваться мистике не могли по определению — миг осознания прошел, и переговоры продолжились.
