Лазарев в итоге не выдержал:
- С легким паром, Иван Федорович. Может, все-таки полетим, а?
- Обязательно, - Ильин серьезно кивнул, словно офицеры находятся не у ворот промышленной зоны, не по щиколотку в снегу. Словно на лицах не лежит мрачная печать усталости. А так, как положено говорить по крайней мере в штабе, где десятки адъютантов - майоров и полковников, - седовласые генералы корпеют над картами под пристальным оценивающим взором командующего.
- Обязательно, - повторил полковник. И вдруг, рывком поднявшись, обнял опешивших офицеров за плечи. - В добрый час, друзья!...
...Чемезов, отдуваясь с решительной непреклонностью проламывался вперед - сквозь буреломы, густые заросли. Позади оставались крутые овраги, коварные ямы, присыпанные снегом обрывы. После падения в такой коварной западне, майор остался без половины лыжи и чудом уберег голову.
Наверняка путь дался бы легче, если бы не тяжелая ноша на плечах. Роберт в очередной раз аккуратно приподнял сползшего было сержанта. В очередной раз судьба показала всю капризность, непредсказуемость характера. Рядовой, получив четыре пули, остался жив. А Никите Куревичу, умело выдержавшему бой с превосходящим противником оказалось довольно одной - в спину. При том Роберт честно признавал: если бы не помощь лейтенанта, могло бы и не получиться. То есть ускользнуть - ещё может быть. А вот победить... Нет, это действительно вряд ли...
А Косолапов жив - вопреки логике, вопреки всяческим прогнозам. Этот боец словно вознамерился разом опровергнуть представления Чемезова о здравом смысле. Три ранения - в плечо и ногу оказались сквозными, но тяжелым только одно. Первая же шальная пуля весьма жестоко раздробила кости. Нога же пострадала относительно: пусть и превратившись в решето: не пострадали ни крупные сосуды, ни кости. Ранение в голову оказалось касательным. Конечно, в современных условиях и такого вполне могло оказаться достаточным, чтоб если не сломать шею, то перемолоть переданной энергией мозги в кашу. Но и тут повезло: пуля лишь краткий миг чиркнула по виску, не задев даже череп, после чего умчалась дальше. Пусть этого вполне хватило, чтобы вытрясти из Косолапова сознание - и, вероятно, даже привело к серьезному сотрясению - жизнь вне опасности.
А вот Вадиму не повезло совсем. Весь его успех - дело лишь собственных рук. Если человек мастер, высокий результат не принято объяснять благоволением свыше. Так что действия в время нападения - меткая стрельба, грамотная тактика, способность кооперироваться - лишь личные достоинства. А пуля, пущенная в спину раненным немцем - случайность. Случайность несчастливая. И, конечно, неизбежная не только на море, но и везде. Пускай даже через секунду Чемезов на одних рефлексах снял последнего выжившего, помочь напарнику ничем больше не смог. Один выстрел - одна жизнь. Никита лежал на спине, раскинув беспомощно руки в стороны. Угасающий взгляд внимательно, недвижно устремился в небо. Суровые, холодные черты разгладились, став напоследок совершенно обычными - как у простого дружелюбного советского парня. Так, через несколько секунд Вадим и ушел - с широко открытыми глазами и долгожданным миром в душе.
Затравленно обшарив взглядом окрестности, Роберт понял: идти сейчас нужно или никогда. Майор прекрасно понимал - ни Фурманов, ни Ильин ждать не будут. А, зная нынешнее положение вещей, и на подмогу рассчитывать не стоит. Чемезов всё прекрасно понимал и никого не винил. Ведь он и сам поступил бы так же. Война вещь жестокая. Что в особенности тяжело - неразборчиво жестокая. Так майор первым делом наскоро перевязал Ивана. Затем весьма бегло обыскал карманы Куревича, взвалил на плечо его рюкзак. Следом лег Косолапов. Единственное, что успел сделать для Вадима Роберт - закрыть напоследок глаза.
Одной рукой придерживая сползающего товарища, а второй - орудуя палкой, Чемезов тяжело уходил к спасению, к самолетам. А за спиной снег уже заносил, припорашивал чистейшим саваном очередного павшего в такой необычной, невероятной войне...
Роберт успел - успел назло всему. Хотя, по-хорошему, не должен был. Спасение подарила минута задержки. Сами не зная того, пилоты спорили с офицерами об очередности старта и распределении старших по бортам. Ильин было предложил первым стартовать самолету под управлением Раевского, на борту которого предлагал разместить так и не пришедшего в сознание Геверциони. Первым решительный протест неожиданно для всех высказал Фурманов:
- Товарищ полковник! Мы здесь не в игрушки играем - и потому прошу не устраивать дешёвых сцен?
- О чем ты? - удивился Ильин.
- Как бы ни был важен для бригады Геверциони - он сейчас не командир, - жестоко рубанул праву Юрий. И безжалостно добавил - Неизвестно вообще - сможет ли Георгий Георгиевич вернуться... Вернуться! Потому важно, чтобы на первом самолете был командир с опытным пилотом. И лететь, Иван Федорович, нужно вам. В конце концов, у первого меньше шансов быть обнаруженным, а следовательно и сбитым.
- Кто еще так думает? - мрачно поинтересовался Ильин.
Согласились всё. Искренняя, прямая тирада Фурманова проняла офицеров. И заставила трезво взглянуть правде в глаза.
- А остальные как?
- А так, Иван Федорович, - спокойно ответил Лазарев. - Полковник Фурманов на втором, а я - на третьем. И не надо спорить! Я боевой офицер - толку от меня меньше всего в плане стратегии и интриг.
В итоге, после недолгих споров, Ильин вынужденно признал поражение по всем фронтам. Пожав друг другу руки и обнявшись, офицеры разбежались по самолетам. Двигатели уже завывали на низких обертонах. Пошатываясь, робко, постепенно первый гигант пополз по обледеневшей полосе.
Центральная магистраль завода вполне соответствовала требованиям взлетно-посадочной полосы: пятьдесят метров в ширину, два с половиной километра в длину. Покрытие выполнено из морозоустойчивой смеси. Хотя, увы время для всех оборачивается потерями. Изначально - еще в конце прошлого века - магистраль задумывалась как экстренный аэродром. И даже часто использовалась: скрытный подвоз военных грузов, переброска сил. В эру, когда спутники слежения ещё не вошли в силу, завод вполне справлялся с разгрузкой официальных военных баз. Да и местные не оставались в накладе - параллельно с основным содержимым транспорты часто подвозили вполне оперативно множество разнообразных узлов, станков и прочего полезного оборудования для завода. Так что от сращения интересов обе стороны выигрывали.
