Ознакомительная версия.
– Эх, и хорошо у тебя получается все же, доставщик, – сказала цыганка. – Натуральный талант, что уж там. Умеешь, некроз тебе в пятки, передать музыкой эту…
– Что? – спросил я, отрываясь от гармошки. – Что ты сейчас увидела?
– Ну… Пустошь, одним словом.
– А не одним словом?
Она серьезно глядела на меня.
– Барханы увидела. Песок – очень много песка. Им вся песня пропитана. Колючий кустарник, целые заросли, жаркие такие, и в них дикие осы жужжат. Волка, который воет… знаешь же, они иногда посреди дня залезают на бархан и воют, и на солнце пялятся, будто ослепнуть хотят. А еще оружие там было, в песне этой твоей без слов, оружие и моторы. Как они знаешь так тихо рокочут, когда караван проезжает вдали…
Я вдруг увидел в ее глазах слезы – и удивился тому, что Эви Галлекс, насмешливая, тертая, повидавшая мир цыганка, плачет.
– Не обращай внимания. – Она смущенно отвернулась. – Я просто папашу своего вспомнила. Как мы ездили с ним… И как убили его потом. Ладно, хватит!
Она вскочила.
– Держи гитару, короче. И вот еще. – Эви скинула с плеча небольшую котомку. – Еда тут и бинты. Плечо-то как?
– Болит, – сказал я.
– Ну, это понятно. Но заражения нет, не опухло вроде?
– Не опухло.
– Микстура там, лекарь в Форте дал, сказал – хорошо помогает.
Я взял гитару, осмотрел и спросил:
– Что ж такая маленькая? Вроде детская…
– Да ты и этому радуйся. Не нашлось другой.
– Что там? – Я кивнул в сторону Форта.
Она махнула рукой.
– Да что… Омеговцы отступили, половину мы перебили, другие в Пустошь умчались. К Арзамасу не вернутся точно, разбили мы их в пух и прах. А теперь там разбираются, что к чему. Пара танкеров почти целы, наши их хотят к дирижаблям прицепить и с собой увести. Разин с Брагой – тот тоже прилетел – торгуется, хочет один танкер городу оставить.
– А почему ж сюда не подбирается ваш отряд? Ползком так, чтоб я не видел.
Она шагнула ближе ко мне, заглядывая в лицо.
– Музыкант, ты не думай, что Карабан плохой такой. С ним, когда ты нас прогнал, Разин поговорил… Не знаю, я не слышала, но о чем-то они договорились. Короче, Карабан сказал, что не знает, что с тобой, когда командор его расспрашивать стал. Сказал: наверное, ты из дисколета выпал еще над склонами. Теперь тебя там ищут.
– Да неужто Эдмунт не проболтался?
– Не, ты что! Разин ему кулак показал, а потом так выразительно в глаза посмотрел… От Эдмунта они теперь в последнюю очередь про тебя узнают. А Разин дела свои Совету передает.
– Как это? – не понял я.
– Да вот так. Собирается вроде уезжать из Арзамаса. Я не знаю точно, мне ж всего не рассказывают, Эви Галекс человек маленький. Слушай, надо мне идти, Альб. Дел куча, да и улетать скоро. Ты как – точно нормально?
Вместо ответа я положил руку ей на затылок, притянул к себе и поцеловал – крепче, чем она меня тогда, в рубке, крепче и дольше.
Эви не сопротивлялась. Когда я отпустил ее, она улыбнулась, погладила меня по голове, повернулась и заспешила вниз по склону.
Я выпил микстуры, стянул плечо пропитанной мазью повязкой, поел сушеного мяса с овощами, которые были в котомке, настроил гитару и стал играть. На другом инструменте блюз звучал немного иначе. Кое-что пропало, но кое-что и добавилось… Жаль, что сейчас у меня не было по-особому изогнутой проволоки, которым гармошку можно закрепить на шее так, чтобы играть на ней, не выпуская гитары из рук. Перебирая струны, я опять подумал, что чего-то пока в мелодии не хватает, какой-то важной мелочи, которая сделает ее законченной.
Солнце сползало к горизонту. Пожары в городе прекратились, дым рассеялся. Один дирижабль, под гондолой которого висел танкер, улетел, другой оставался на месте. Вслед за дирижаблем умотали почти все авиетки.
Вечерело. Я снова взялся за гитару, когда со стороны Арзамаса показался открытый сендер. Оставляя шлейф пыли, он подкатил к холму и остановился возле дисколета. На багажнике стоял пулемет, заднее сиденье было забито котомками и свертками.
Заглушив мотор, Егор Разин поднялся по склону. На нем были бледно-зеленые кожаные штаны, высокие сапоги, свободная рубаха и кожаная жилетка с ремешками, карабинчиками и цепочками. На одном боку под мышкой висел серебристый обрез с брелоком в виде авиетки, на другом – второй, черный.
Разин положил на череп мешок с монетами. Довольно внушительный мешок.
– Хочу рассказать тебе одну историю, – сказал он, присаживаясь рядом.
Вместо ответа я достал из котомки трубку, кисет с табаком и огниво. Глава Меха-Корпа – или уже бывший глава? – похлопал себя по карманам, извлек полоску бумаги, взял щепотку моего табака и стал мастерить самокрутку.
– Я из прошлого, – произнес он.
Прикусив мундштук трубки, я повернул к нему голову, и Разин кивнул.
– Я – солдат, наемник. И я из прошлого. Родился где-то… не знаю точный срок, но около двухсот лет назад.
– Хорошо сохранился, – заметил я, раскуривая трубку.
– Я много воевал. На одной войне меня взяли в плен. Хотели расстрелять, но предложили участвовать в одном эксперименте. Он перенес меня в будущее. Перебросил через время Погибели, понимаешь? Я попал прямо сюда… Встретил тут одну девушку. Она оказалась дочкой главы Меха-Корпа[1].
– Юна Гало, – сказал я.
– Да. Она тоже оказалась из прошлого. Как и много других людей здесь. Они называют себя «брошенные во времени». Человек, который отправлял их сюда, делал им татуировки и вшивал особые капсулы. По ним он мог найти тех, на ком проводил свой эксперимент… А еще в капсуле яд, и если попытаться вытащить ее – умрешь.
– Как этот человек мог искать их, если оставался в прошлом? – спросил я.
Разин выпустил в небо облако сизого дыма.
– Он тоже отправился сюда. Вместе со своими помощниками, с оружием и оборудованием. И теперь он здесь. Где-то здесь.
– Губерт? Ты упоминал это имя.
– Да, доктор Губерт – так его называют. По-моему, он и организовал это нападение на Арзамас, после того как я прекратил сотрудничать с ним. Как-то спровоцировал омеговцев – Губерт мастак на такие штуки. И диверсия, чтобы сначала взорвался твой груз, тоже его рук дело.
– Но зачем?
Разин ссутулился, опустив голову, и продолжал негромко:
– Я помог Юне занять место ее отца, когда тот умер. И тоже поселился в Арзамасе. Рассказал ей про капсулу, а она… Она не хотела жить с этой штукой в теле. Губерт умеет взрывать их дистанционно. Такой мини-взрыв – и ты гибнешь. Для Юны это было невыносимо. Она заставила меня… Меня и нашего лекаря попытаться достать капсулу. В мастерских сделали одно устройство, пневмосистему, создающую большое давление. После укола она должна была мгновенно высосать капсулу из-под кожи. У нас почти получилось.
Ознакомительная версия.
