Мы установили курс на восток, и тогда я спросил Саг Ора, что стало с Карой Вазой, но он грозно заявил, что не знает.
— Подумай еще раз, Саг Ор, — предостерегал я его, — подумай хорошенько, потому что вся твоя жизнь, возможно, зависит от твоего ответа.
— Какие у меня шансы на жизнь? — усмехнулся он, бросив угрожающий взгляд на Дар Таруса.
— Все шансы, — ответил я. — Твоя жизнь в моих руках, и если ты послужишь мне хорошо, то она будет в твоих руках, хотя в твоем прошлом теле, а не в том, которое принадлежит Дар Тарусу.
— Разве ты не намерен уничтожить меня?
— Ни тебя, ни Заксу, — ответил я. — Закса будет жить в своем старом теле, а ты — в своем.
— Я не хочу жить в своем теле, — огрызнулась Загса.
Дар Тарус стоял и смотрел на Саг Ора — на свое собственное тело, смотрел как какой-то бестелесный дух — самая сверхъестественная ситуация, какую я когда-либо встречал.
— Скажи мне, Саг Ор, — произнес он, — что с Карой Вазой? Когда мое тело вернется ко мне, я не буду чувствовать вражды к тебе, если ты не причинил вреда Каре Вазе и сообщишь мне, где она.
— Я не могу сказать, потому что не знаю. Вреда ей не было причинено, но днем позже, после того, как ты был убит, она исчезла из Фандала. Мы были уверены, что она была похищена своим отцом, но от него мы ничего не узнали. Тогда его убили, — он мельком взглянул на Заксу, — и после этого мы ничего не узнали тоже.
Раб сказал нам, что Кара Ваза с некоторыми воинами отца села на флайер и вылетела в Гелиум, где она намеревалась просить защиты великого военного владыки Барсума, но правда ли это, мы не знаем. Это все, что я могу тебе сообщить. Я сказал правду, Дар Тарус.
Бессмысленно было обыскивать весь Фандал в поисках Кары Вазы, и поэтому мы взяли курс на восток, к башне Рас Таваса.
XIII. Возвращение в Тавас
Всю ночь мчались мы под светом стремительных марсианских лун, и компания наша была страннейшей из существовавших когда-либо, клянусь вам. Двое мужчин, каждый из которых обладал телом другого; старая нечестивая императрица, чье прекрасное тело принадлежало молодой девице, любимой одним из этой компании; большая белая обезьяна, чьими действиями управляла половина мозга человеческого существа; я, житель далекой планеты, и Гор Хаджус, наемный убийца из Тулона, завершали этот сумасшедший список.
Я не мог отвести взгляд от прекрасного лица и фигуры Заксы, и то, что я был ею так очарован, оказалось очень кстати, так как я поймал ее в попытке броситься за борт, так противна ей была перспектива жизни в собственном теле, старом, сморщенном и безобразном. После этого я надежно связал ее и привязал к палубе, хотя испытывал душевную боль при виде веревок на этом прекрасном теле.
Дар Тарус почти в равной степени был поглощен созерцанием своего собственного тела, которое не видел в течение многих лет.
— Клянусь моим первым предком, — воскликнул он. — Я был, наверное, самым тщеславным из парней. Даю вам слово, без всякой фантазии, мне было приятно любоваться собой. Теперь я могу сказать без напыщенного самомнения, так как речь идет о Саг Оре, — и он громко рассмеялся своей маленькой шутке.
Но факт оставался фактом — лицо и тело Дар Таруса были прекрасны и в самом деле, хотя в глазах его проглядывал намек на жестокость, а сжатые челюсти означали темперамент бойца, не удивительно, что Саг Ор добивался тела молодого воина, потому что его собственное, которым сейчас обладал Дар Тарус, было отмечено столетиями беспутной жизни. И не было ничего удивительного в том, что Дар Тарус жаждал вернуть свою оболочку.
Перед самым рассветом мы подлетели к одному из бесчисленных крошечных островков, усеивавших Великие Тунолианские Топи и начали судорожно продвигаться между стволами огромных деревьев. Здесь мы приземлились, чтобы отдохнуть на земле; наполовину утопая в буйной яркой траве джунглей, мы хорошо укрылись от возможной погони. Хован Дью нашел для нас фрукты и орехи, безопасные, по мнению его обезьяньей половины мозга, для человека. Инстинкт привел его к близлежащему источнику, из которого била ключевая вода.
Мы все четверо были полузамучены голодом, сильно устали, так что вода и пища оказались весьма желательными. Закса и Саг Ор также не отказались от них. Потом, трое из нас легли на палубу корабля поспать, надежно приковав пленников к кораблю, а четвертый бодрствовал, охраняя их. Так, сменяясь, мы проспали весь день, и, когда пришла ночь, были готовы продолжать путь.
Сделав большой крюк к югу, мы обогнули Тунол, и примерно за два часа до рассвета увидели высокую башню Таваса. Думаю, все мы были взвинчены до крайности, потому что судьба каждого зависела от успеха или неудачи нашего предприятия. В качестве первой предосторожности мы связали руки пленникам и заткнули им рот кляпами, чтобы они не предупредили о нашем прибытии.
Хлорус уже закатился, и Турия стремительно неслась к горизонту, когда моторы были заглушены, и мы дрейфовали без огней в одной-двух милях от башни, несколько к югу, с нетерпением ожидая того времени, когда Турия ввергнет небеса в темноту и освободит мир для нас. К северо-западу сверкали огни Тунола на фоне ночного мрака, и был свет в нескольких окнах огромной лаборатории Рас Таваса, но сама башня была темна от цоколя до верхушки.
И когда ближняя луна канула, как гирька, за горизонт, оставив нас и сцену действия в темноте, Дар Тарус запустил мотор, удивительно бесшумный мотор Барсума, и мы неспешно двинулись, прижимаясь к земле, к острову Рас Таваса, и не было звуков, кроме мягкого журчания мотора, но и это никто не мог услышать, если не было никого ближе ста футов, так тихо было его вращение. У самого острова, у группы гигантских деревьев, мы сделали остановку, и Хован Дью, перейдя на нос, сделал несколько рывков. После этого мы стояли, вслушиваясь в темноту. Раздался шорох в густом подлеске на берегу. Снова прозвучал негромкий зловещий рев Хован Дью, и пришел ответ из черноты кустов. Хован Дью разговаривал на языке больших белых обезьян, а невидимое существо отвечало.
Обезьяны беседовали около пяти минут, причем к разговору присоединялись все новые и новые твари, а затем Хован Дью обратился ко мне:
— Порядок, — сказал он. — Нам позволят укрыть под этими деревьями корабль, а также выйти и сесть в него, когда все будет сделано. В это время нам не будет причинено никакого вреда. Все, что они просят — это оставить ведущие во внутренний двор ворота открытыми.
— Они понимают, что обезьяна, которая идет с нами туда, не вернется?
— Да, но они не обратят на это внимания.
