Наконец она повернула ко мне голову.
- Почему ты спрашиваешь?
В ее голосе не было ни удивления, ни любопытства, ни каких-либо других эмоций. Даже сам вопрос прозвучал так, что о том, что это вопрос можно было догадаться только по смыслу.
- Пять дней назад ты и двигаться не могла, - теперь в моем голосе слышалось сочувствие. - А сейчас ты уже ходишь на занятия.
"А теперь, внимание, вопрос".
- Почему ты не в больнице или дома?
На этот раз ответ прозвучал незамедлительно.
"Важно. Отметить".
- Потому что я должна ходить в школу и мое состояние это позволяет, - ее голос по-прежнему тих и невыразителен.
"Как все просто, да? Ничего не напоминает?" - прозвучал ехидный голос в моем сознании.
"Напоминает. Заткнись".
Голос умолк. Он никогда не говорил помногу. И всегда говорил по делу.
- И еще, Рей... - я сосредоточился. "Вопрос последний, он же главный". - Почему ты пыталась управлять Евангелионом и сражаться с Ангелом? Ведь в твоем состоянии это была бы верная смерть?
Ответ вновь прозвучал незамедлительно.
- Потому что мне приказали.
Вот и все. Главный ответ. "Почему ты была готова умереть?" - "Мне приказали".
Никаких возвышенных целей (типа того же спасения мира) или даже банального "Это моя работа". Просто приказали. И все. Она отвечает: "Есть" и идет умирать. Глупо. Бессмысленно. По приказу.
Я поднялся со стула. На душе было пусто и холодно.
- Поправляйся скорее, Рей.
Я не успел отойти, как неожиданно за спиной раздался голос Аянами.
- Почему ты согласился пилотировать Евангелион?
Я остановился.
Почему? Как сказать ей? Из жалости? Жалости к ней? Нет. Я прекрасно помнил свои чувства в тот момент. Жалости там не было. Чего я хотел? Того, чтобы у нее была нормальная жизнь? Как ей об этом сказать? А ведь уже ясно, что она на меня не похожа. Нет. У нее все намного хуже. Настолько, что она сама этого не понимает.
Класс следил за нами, затаив дыхание. Я не обращал на них внимания. Аянами Рей - тоже.
Наконец я нашел приемлемую форму ответа.
- Чтобы ты жила.
Я сел за свою парту. Боль из души ушла, оставив после себя какую-то непонятную грусть.
"Да. Именно так. Чтобы жила. Жила полноценной счастливой жизнью. А не существовала, как сейчас. И не выживала, пытаясь удержать свой разум от окончательного распада, как я".
В моей жизни появилась Цель.
"Поздравляю. Главное, останься жить после того, как ее достигнешь".
Снова этот тихий, ехидный и слегка резонирующий голос. И опять он говорит дельные вещи.
"Останусь", - мысленно обещаю я.
Класс единым движением подался к моей парте. Дружно вдохнул воздух. И так же дружно начал засыпать меня вопросами.
Я мысленно усмехнулся.
"Вот это я понимаю - синхронизация! Два десятка человек с гаком - а действуют как один!"
- Как тебя выбрали?
- Там был какой-то тест, или как?
- Тебе было страшно?
- А какое у этого робота спецоружие?
- А что это за монстр был?
На все вопросы я отвечал одинаково - молчанием. Я уже давно научился забивать на то, что меня окружало. Или делать вид, что забиваю.
Впрочем, два голоса из какофонии звуков я все же выделил. Один принадлежал нашей старосте. Хикари Хораки, кажется. Обладателя второго я не знал. Какой-то парень из нашего класса.
- Судзухара! Тебя целую неделю не было в школе! - кажется, староста сильно возмущена.
- Это мое дело! Ясно?! - прозвучал хлопок дверью.
"Хм. Кажется, некоего Судзухары не будет в школе неделю и один день. Пришел к третьему уроку и сразу же ушел. Зачем приходил? Непонятно".
Я размышлял, не отрывая взгляда от парты и не реагируя на посторонние шумы, вроде непрерывно задаваемых вопросов.
Наконец прозвучал звонок и так ничего не добившиеся ученики были вынуждены рассесться по своим местам. Вынуждены не звонком, как можно было бы подумать, а старостой. Ее голос, как оказалось, при необходимости легко перекрывал суммарный гвалт производимый классом. А ее захват "За ухо", судя по звукам издаваемыми теми, к кому он был применен, вполне можно было отнести к болевым.
"Боевая у нас староста. Надо будет учесть".
***
Судзухара Тодзи.
Я сидел на скамейке рядом со зданием школы и нервными глотками пил пиво. День не задался с самого начала. Хотя кого я обманываю? Проблемы начались еще неделю назад, когда сестру завалило.
"Черт! Надо же было такому случится!"
Брошенная банка с недопитым пивом с лязгом ударилась об асфальт.
В тот день сестры не было дома - ушла прогуляться по магазинам. Когда объявили тревогу, не многие сразу поспешили в убежища. Серьезность ситуации стала ясна лишь когда загремели взрывы. А затем...
Я уже успел добежать до входа в убежище, когда увидел ИХ...
Двух здоровенных монстров, сражающихся посреди города, который очень быстро превращался в руины. Досматривать бой я не стал и рванул вниз - в укрытие.
А позже я узнал, что сестру завалило обломками на спуске в подземное укрытие.
Всю прошлую неделю я провел в больнице, разве что на ночь там не оставался - не позволяли. О да, врачи убеждали меня, что ничего серьезного не случилось. Но ведь просто так в реанимацию не кладут...
А вчера мне позвонил Айда и радостным голосом сообщил, что к нам переводят нового ученика и он подозревает, что это пилот робота. Он тогда ничего не знал. Ну я ему и высказал все, что думаю об этом гребанном пилоте. И сегодня после того, как навестил сестру (точнее попытался навестить - к ней по-прежнему никого не пускали), отправился в школу с четким намереньем отправить в больницу этого пилота.
Подошел я как раз к перемене между вторым и третьим уроком. И застал прелюбопытнейшую картину: какой-то новенький (видимо тот самый пилот) разговаривал с Аянами. Весь класс слушал затаив дыхание. Хотя говорил в основном новенький. Синеволосая, в свойственной ей манере, лишь коротко отвечала на вопросы. Хотя под конец произошло странное - Аянами сама задала вопрос.
"Почему ты согласился пилотировать Евангелион?"
И прозвучал ответ.
"Чтобы ты жила".
Неизвестный мне пацан просто защищал Аянами. Спасал ей жизнь, если быть точным. Ибо если судить по разговору, то изначально в робота хотели посадить ее. И что его теперь - бить за это?
Только вот при мысли о сестре руки сами сжимаются в кулаки и глаза застилает багровая пелена.
"Ладно, - я принял решение. - Я хотя бы попытаюсь поговорить с ним".
***
Икари Синдзи.
Я выходил из школы, погруженный в собственные мысли. Мне нужно было многое обдумать. Но неожиданно мои размышления были прерваны громким окриком:
