Василий передал ещё четыре палочки-шампура. Отто пальцами снял с веточки кусок мяса и осторожно, чтобы не обжечься, откусил половину. Вкусно. Но необычно.
— Что за трава?
— Сухач, остяки рекомендуют. Витамины, микроэлементы и всё такое.
— Это приятели твои, "остяки"?
— Они сюда не заходят. Гиблые места, говорят. Весьма неглупый народ.
— Знаешь, сколько ни носило по свету, не встречал "глупого" народа.
Отто дожевал последний кусок мяса и с сожалением покосился на костёр, где в дыму сухача коптились ещё две веточки, но решил не рисковать.
— Отлично, — одобрил он. — Сейчас бы ещё твои лимоны!
— Что за лимоны? — не понял Василий.
— С косточками. Твой отец заказал, в консервных банках, я тебе их нёс.
— Что за ерунда, консервированных лимонов не бывает!
— Килограмм тридцать, может чуть больше.
Василий даже присвистнул.
— Бред! Кому могло понадобиться столько лимонов?
— Тебе!
— Мне?! Не может быть!
— Знаешь, мой Шеф, возможно, и не большого ума человек, но денежки считать умеет!
— Не кипятись, откуда знаешь, что в банках были лимоны?
— Шеф сказал.
— И где же они?
— Летающие шары утащили. — Отто недобро ухмыльнулся. — Но внутри был радиомаяк. И теперь, по монитору, я их в два счёта найду.
— Что же это за лимоны, если их радиомаяком помечают?
Отто неопределённо хмыкнул и промолчал. Его насторожило отсутствие у Василия вопросов по "летающим шарам".
— А зачем это надо: их находить? — спросил Василий.
— Что значит "зачем"? Мне бы только до них добраться…
— Это были твои друзья?
— Кто? — не понял Отто.
— Те, с вертолёта.
— Ну, видишь ли, — как бы это ему объяснить? — Было время, когда моя жизнь зависела от их умения и сноровки.
— Им уже не поможешь.
Отто почувствовал раздражение.
— А им и не нужна моя помощь. Как и людям из твоей экспедиции. Их всех убили. Быстро и без проволочек. И мне это не нравится.
— Слова! Ты даже не знаешь, отчего они умерли.
— Знаю! — вырвалось у Отто.
Он замолчал, досадуя на свою неосторожную браваду. И вдруг понял, что его так озадачило там, у вертолёта. Он уже тогда мог догадаться. Он и в самом деле знал, как погибла экспедиция.
Отто приподнялся на ноги, сделал два неуверенных шага, взял "вещмешок" и вернулся на место. К огромному облегчению он убедился, что может ходить. Возможно, денёк-другой надо будет сделать щадящий режим, но идти он точно сможет.
Он высыпал рядом с собой содержимое мешка и, отодвинув в сторону лишнее, оставил возле себя только аптечки. Из общей кучи взял одну и подбросил её на руке.
— У тебя в кармане должна быть такая же.
Василий немедленно вынул белый пенал с красным крестом на крышке.
— Нет, мне не нужно, — остановил его Отто, и указал на груду аптечек. — Все эти пеналы — некомплект. Задача называется: "найди различия".
Василий открыл свою аптечку, внимательно её осмотрел, потом взял из кучи другой набор. Через секунду он вытащил из своего пенала чёрную капсулу с белым черепом и покрутил её в руках.
— Ты думаешь, что и в других коробках нет яда?
Отто кивнул. Ему опять было нехорошо.
Он представил, как это происходило. Как они рассаживаются. Кто-то плачет, кто-то чертыхается и проклинает судьбу. Но есть и такие, кто поддерживает соседа, укрепляя его в правильности принятого решения. Достают аптечки и берут оттуда по чёрной капсуле. Все аккуратные, педантичные… учёный люд! Достав яд, аптечку закрывают и кладут на место. Потом, по команде, хладнокровно, без слов и эмоций кончают жизнь самоубийством.
Бред!
Этого не может быть!
Катерина никогда бы так не поступила. Что же они должны были узнать, чтобы вот так, коллективно уйти из жизни? Может, их что-то испугало? Что может испугать взрослых людей настолько, чтобы они решились на такой отчаянный шаг?
— Возьми, десерт, — Василий протянул чумпель, наполовину заполненный оранжевыми ягодами.
— Что это?
— Морошка, сладкой не назовёшь, но сок очень полезен.
Отто осторожно положил в рот несколько ягод.
— Не беспокойся, — с улыбкой поддержал его Василий. — Проверено, мин нет.
Отто вздрогнул. Фраза занимала в его лексиконе не последнее место.
— Армия? — спросил он, отправляя в рот горсть ягод.
— Не знаю, — простодушно ответил Василий. — Наверное, у меня что-то с головой. Пытаюсь сосредоточиться на том, кто я и откуда, но всё плывёт и крошится…
— Крошится?
Ягоды и в самом деле были кислыми, как и всё в этом обделённом теплом и солнцем крае.
— Да, крошится, — подтвердил Василий. — Очень неприятное ощущение. Вроде морской болезни, только не в желудке, а в голове.
— Тогда попробуй рассказать о чём-нибудь другом. — Отто доел ягоды, и, хотя скулы свело кислотой, он был доволен неожиданным десертом. — Фамилия Мичурин тебе знакома?
— Шутишь! — возмутился Василий, — разумеется, знакома.
"А говорит, что ничего не помнит", — подумал Отто.
— Вот и начни со своей фамилии.
— Причём тут моя фамилия? Бежать надо!
— Почему?
— Я чувствую опасность. Они всюду!
— Кто?
— Шары!
— Вот-вот, — обрадовался Отто. — Шары. Давай про шары!
— А нечего "давать", — насупился Василий. — Они всё время меняют цвет, оттенки. И они разные, есть маленькие, а есть огромные. Маленькие — жёлтые, огромные — красные. Мне показалось, что они приглашают меня. Пошёл за одним из них, за жёлтым. Он летел над самой травой и ничуть не спешил. Идти за ним было несложно. Вот только ровным счётом ничего не произошло. В какое-то мгновение он стал ослепительно-белым, я зажмурился, а когда открыл глаза, его уже не было. — Василий замолчал, сосредоточенно шевеля тоненьким прутиком угли. Потом он вытащил свою веточку и, сильно щурясь, внимательно посмотрел на её тлеющий конец. — До сих пор цветные круги перед глазами плавают. Вот, собственно, и вся история. Наверное, я сошёл с ума. Ничего не помню!
— Зато живой.
— Пока живой, — строго поправил Василий. — И посему, пока не поздно, давай-ка я свяжусь со своим агентом в Москве. Пусть этими проблемами занимаются компетентные государственные мужи, облечённые властью и ответственностью. А мы отмоемся, поедим, и вернёмся к нормальной человеческой жизни…
— "Отмоемся", как же! — прервал его Отто, припомнив особенности своего увольнения. — А что было до того, как ты пошёл за шаром?
Василий наморщил лоб и опять принялся тревожить прутиком угли костра, высекая из них маленькие искорки.
— Сильно болел живот, — спустя минуту сказал он.
