– Опаньки! – Барин нажал на кнопку агрегата, складывая экран и поднимая свободной рукой свой ствол. – Пошел медведек на нас!
Кусты затрещали, разлетаясь под натиском почти полутонной туши, раздался рев, и мохнатый монстр явился перед нами во всей красе. Вот он, сука, был и страшный!!!
Поразительных размеров оказалась зверюга. Было заметно, что урсус немолодой, шерсть отливала густым серебром, ведь живут они не так уж и долго, лет пять – восемь от силы. Ученые, с которыми мне доводилось общаться, в один голос заявляли, что это-де от бешеного метаболизма и размеров. Не знаю, правда это или нет, но медведь был стар, покрыт шрамами и проплешинами, с подпаленной во многих местах свалявшейся шубой. Когти взрыли землю, перемешанную с густым ковром много лет опадающих листьев, подняв в воздух целый шквал комков земли и гниющих веток, и урсус помчался на нас. Пасть, в которой могло поместиться пол-Скопы, раззявленная, ревущая, с летящими в стороны комками то ли слюны, то ли слизи, откровенно ужасала. Вот это я и успел заметить, автоматически отскакивая с возможной его траектории. До урсуса было метров сто пятьдесят, и это расстояние стремительно сокращалось.
Гулко хлопнуло, тварь мотнула громадным лбом, взревела и не упала. Скопа успела выстрелить еще раз, разворотив ему правый глаз и вызвав очередной взрыв гневного рыка, и лишь потом откатилась в сторону. Ну а нам волей-неволей пришлось открыть огонь, наплевав на конспирацию.
Вы представляете себе всю мощь огня из одного РПК калибра семь-шестьдесят два и пятерых таких же «калашей», да в упор, да так нажимая на спуск, что очереди слились в одну? Вот-вот, но медведь рухнул лишь прямо перед нами, нашпигованный пулями, с разодранной спереди в клочья шубой, но до последнего давший нам возможность понервничать.
– Однако же… – присвистнул Точинов, разглядывая урсуса с жадным блеском в глазах… ученый, ага. – Вот это экземпляр, скажу я вам. Мне доводилось видеть куда меньшие. Какой рост костной и мышечной масс, да…
– Полюбуйтесь еще так с несколько секунд. – Сдобный вздохнул. – Ну не дураки мы, а? ПБС никто не додумался взять, вот ведь. Вот сейчас к нам и ломанутся наши друзья из местного «Гринписа», да с нечеловеческими воплями. Рвем когти, ребят!
– Сдобный? – Точинов неожиданно улыбнулся. – А нечеловеческие вопли не такие: э-ге-гей, бля-а-а-а?!!
– Ага… – Сдобный кивнул. – Вот точь-в-точь такие.
И мы рванули, стараясь оставить позади как можно больше расстояния между нами и Периметром. Здесь нет хороших дорог, и ловушек достаточно, но кто знает, как мы нужны нашим преследователям, тот не удивится факту преследования нас на бронетехнике. А это, скажу я вам, ну его в баню просто.
Барин, в темпе бегущий впереди, вновь достал свой диковинный агрегат, каким-то образом умудряясь смотреть и на его экран, и под ноги. Казак, немедленно очутившийся рядом, смотрел за двоих, прикрывая его своим стволом. Сокол, Сдобный, в середине профессор, мы со Скопой, и Чугун с РПК замыкающим. Прям как в старые добрые времена, и лишь Большого не было. Надежного, могучего, никогда не унывающего…
– Стоять! – Барин затормозил, чуть не упав. – «Доброе утро», ребят, две штуки, прямо перед нами.
Етит-колотит, началось! «Доброе утро», одна из самых поганых аномалий-ловушек, которой без разницы, кто в нее попадет. Почему «утро», и почему «доброе»? Да потому что, как говорит старая рейдерская быль, когда у одного из первых бродяг рано поутру на глазах в клочья разнесло здоровущего цербера, то никаких других слов у него просто не нашлось. «Вот те и с добрым утром…» – именно так, как утверждают фольклорные источники, он и пролепетал, выблевывая остатки завтрака.
Увидеть ее, ловушку, невооруженным взглядом не очень-то просто. Черные точки, которые образовывают эту убийственную прихоть Района, хорошо заметны на открытом пространстве, но никак не в лесу. Помог ли Барину его чудо-агрегат или просто брат-бродяга обладал специфичным рейдерским чутьем, это меня волновало мало. Больше волновали сами ловушки и то, что Сдобный сумел-таки накликать беду. Сзади громко выла турбина специально под нужды Района модифицированного бронетранспортера. И не одна, если судить по тому, что хотя в гул вплетался редкий чих двигателя, сам он не прекращался, а лишь ослабевал.
– Мать их за ногу! – Сокол чуть не влетел в громаду Казака. – Рассыпаемся или попробуем вместе оторваться?
– Пополам и в стороны. – Сдобный оглянулся. – Скоро здесь будут. До Черты немного, встретимся после нее, возле самого поселка.
– Понял. – Сокол махнул рукой своим и двинулся влево.
Твою-то кочерыжку, нехорошо это. Надо и отрываться, и потом обязательно встречаться, иначе наш поход превратится в то самое, что было с псевдожурналистами, а зачем оно нам? Если мы сможем каким-то чудом дойти до Ковчега и там встретить тех, кто повезет или понесет сюда тот самый катализатор, то не думаю, что чем нас будет меньше, тем нам будет проще. Почему-то прямо сейчас уверен, что на счету будет каждый человек, так как там будут и «пуритане», и Измененные, и, скорее всего, с Той стороны будет целая депутация под прикрытием взвода как минимум спецназа. И тут такая ситуация… Вот половик меховой, вздумалось тебе у нас на пути с ума сойти!!!
Сдобный пошел первым, оставив Скопу прикрывать Точинова и доверив мне тыл нашей вполовину уменьшившейся группы. Поступил он правильно, ведь сестренка у меня, конечно, самый лучший стрелок в Районе, но вот проводник из Сдобного намного лучше. Это я вам говорю как рейдер, истоптавший с ним здесь все вдоль и поперек.
– Слева на одиннадцать часов, – передал динамик его голос. – Там три березы, на них смотрите, видите?
Вижу, как же не видеть? Точно, «доброе утро», она самая. Мелкие точки убийственного роя частиц, которые разом накидывались на того, кто по собственной глупости оказывался прямо в их центре. Бесшумные убийцы, висящие в воздухе на уровне головы баскетболиста, и зачастую именно из-за этого и незаметные. Молодец, брат, сказал как раз вовремя.
Громко застучало там, где мы были несколько минут назад. Нам пришлось рухнуть на землю прямо там, где стояли. А что, калибр четырнадцать с половиной миллиметров – это не шутка. Даже здесь, где деревья натыканы тесно, все равно какой-нибудь снаряд запросто может пройти между ними и попасть куда-нибудь. Без разницы куда, один хрен – сразу кирдык. Руку, ногу, голову просто оторвет, а тело, если попадет в корпус, может и пополам сломать, знаю, проходили. Вот и приходилось лежать, вжимаясь в плотный, парящий и воняющий ковер из всякой гнили, которая еще не скоро превратится в сухую труху.
– Для порядка работают, сволочи. – Скопа вздохнула. – А так шли хорошо, да, брат?
