- Корион, ты невыносим! Сам попросил, а теперь сам же и сомневаешься! – с придыханием воскликнула Эрида и метнула на меня взгляд.
Я сделала вид, что Вадим Волхов слепец и вообще асексуал. Корион тяжело вздохнул и опустил тяжёлые шторы. Наступивший полумрак разогнал лорд Эсквилл – он лёгкими щипками пальцев зажёг свечи на столе. Живые огоньки осветили гостиную, бросили неверные тени в углы и щели. Под вычурными подсвечниками жалкая самоделка на ватманском листе сразу стала выглядеть гораздо внушительнее.
Профессор её не слушал.
- Почему не пришла Валенсия? – спросил он, глядя на меня.
- Потому что, – буркнула я, не желая врать. – Сами догадайтесь. Так, рассаживаемся!
Эрида пересела из кресла на стул. Да, прямо по правую руку от меня. Лорд Бэрбоу подвинулся, пропустив Кориона к его месту. Стол был круглым, все уместились легко. Я подвинула спиритическую доску в центр, почти прямо под подсвечники, чтобы все видели стрелку, и положила перед собой фотографию непримечательного человека. Сегодня мы вызывали Уильяма Уоррена, одного из тех немногих главарей Сопротивления, кого удалось убить при последней облаве.
- И что теперь? – без интереса спросил Ирвин.
- Снимайте длани, – я протянула руки. – Нужно взять друг друга за руки. Так создастся ручей жизненной силы для духа, чтобы он двигал стрелку.
Эльты послушались. Из черноты соткался Ай. Непривычно сосредоточенный и серьёзный, он шагнул мне за спину и положил руки на плечи. У него сегодня была очень ответственная роль. Я глубоко вздохнула, вперилась взглядом в фото и сказала внушительным голосом:
- Дух Уильяма Уоррена, я вызываю тебя!
Хотя очень хотелось пропеть стандартное: «Пушкин, приди!» – и посмотреть на результат. Здешний Александр Сергеевич, наверное, очень рад, что настоящих друидов и волхвов к моменту его кончины уже не осталось. А он, кстати, здесь тоже погиб на дуэли с Дантесом, с той разницей, что пуля француза разнесла ему сердце.
- Дух Уильяма Уоррена, я вызываю тебя! Ты здесь?
Тишина. Примерно так же по-дурацки я чувствовала себя в последний раз на спиритическом сеансе в летнем лагере. Правда, тянуть на русском «Пушкин, приди!» было куда как проще.
- Дух Уильяма Уоррена, я вызываю тебя! Ты здесь? – сказала я в третий раз и для верности зажмурилась.
Эрида погладила меня пальцем по запястью, пустив мурашки.
- Мистер Волхов, вы уверены, что всё делаете правильно? – поинтересовался лорд Бэрбоу, когда тишина стала совсем давящей.
- Давай я за него отвечу, а? – зашептал Ай мне на ухо. – Они же всё равно не узнают.
- Тихо! Не мешайте! В последний раз я вызывал духа лет пятнадцать назад. Мне нужно настроиться, – шикнула я на особо разговорчивых. – Дух Уильяма Уоррена, я вызываю тебя! Ты здесь?
От усилия даже голова поплыла. Раздался тихий писк приборов из потерянной реальности. Ей-богу, такой зов уже притянул бы Пушкина даже оттуда! А Уоррен кочевряжился!
- Точно Уильяма Уоррена надо? – уточнил хриплый голос. – Не Пушкина?
- Да, мать вашу! Мне надо Уильяма Уоррена! – рявкнула я и осеклась, сообразив, что лорд Ирвин больше не сипит.
Осторожно приоткрыв глаза, обнаружила, что эльты как-то странно на меня смотрят, а над моей импровизированной доской, прямо над стрелкой, парит нечто неопределённое и полупрозрачное. Вызванный дух походил на клочок тумана, в котором кое-как угадывались черты лица, спокойные и безразличные. Мне, больше привыкшей к цветным и едва прозрачным родичам и Аю, такая картина показалась диковатой. Впрочем, чем дольше я на него смотрела, тем всё чётче становился дух: появились брови, очертания причёски…
- Мистер Волхов, вы что-то видите? – насторожённо спросил лорд Бэрбоу, и его голос донёсся до меня как из гулкого колодца – невнятным эхом.
- Уильям Уоррен, это ты? – уточнила я. На своё прижизненное изображение дух походил весьма отдаленно.
- Я-я… – голос, в отличие от вида, у Уоррена был весьма живым и чётким. – Даже с того света достали, гады!
- Привет, Уилли. Ответь на парочку вопросов и вали на все четыре стороны, – сказал Ай.
- Ник? Они что, и тебя припахали?! – возмутился Уоррен. – Какого чёрта ты с ними?
Сидящая рядом со мной Эрида повела плечами.
- Вам не кажется, что стало как-то прохладно?
Эти слова я разобрала ещё хуже, чем вопрос лорда Бэрбоу. Эхо усилилось, откуда-то взялся странный гул, тихо, словно бы с улицы донёсся знакомый писк аппаратов жизнеобеспечения. Из полумрака гостиной выступил Кайракан, подмигнул мне и, обернувшись вороном, клюнул крупную ягоду малины, что полезла из-под фортепьяно.
- Отвечай уже по-хорошему, а то мой хозяин и заставить может, – по-дружески посоветовал Ай. – Стрелочку видишь? Силы чуешь? Вот и крути её.
Из Уоррена вытянулось дымчатое щупальце и коснулось стрелки. Та бодро описала полукруг и остановилась на «Да».
Взгляды эльтов прикипели к ней. Раздались перешёптывания, совершенно неразборчивые в том эхе и гудении, что окружали меня. Я с трудом разлепила отчего-то непослушные губы.
- Тихо! Задавайте вопросы по одному.
- Как звали твою самую младшую дочь? – наконец спросил Хов.
- А не пошел бы ты на… – окрысился дух и потянулся к стрелке.
- Отвечай и не выпендривайся, придурок! – рявкнул Ай. – Хочешь на всю вечность застрять здесь?
Уоррен фыркнул. Стрелка закружилась вдоль букв, складываясь в имя «Тереза Шарлотта».
- Этого ни Волхов, ни Ай не знали. Она незаконнорождённая. Уоррен её от всех прятал, – заключил профессор с удовлетворением. – Отлично. Уоррен, ты знаешь, кто из эльтов работает на Сопротивление?
- На Сопротивление работает эльт? – искренне изумился Уоррен. – Серьёзно?
«Нет», – ответила стрелка.
- Он врёт? – с надеждой спросила Эрида у меня.
Я мотнула головой в отрицании и с трудом удержалась на стуле – так сильно меня повело. Тело как никогда ощущалось чужим и слушалось невероятно тяжело.
- Кто дал Сопротивлению секретную информацию о Циклогенераторе?
- Нет, Ник, ты видишь, а? Видишь? Они хотят, чтоб я всех сдал! Да я никогда не был стукачом! И не буду! – завопил Уоррен и заметался, пытаясь вырваться из круга. Ай, потеряв терпение, перегнулся через меня, схватил его за дымчатые патлы и стал немилосердно трясти.
В комнате поднялся холодный ветер. Стрелка на спиритической доске бешено закрутилась. Раздался негодующий стук: раз-другой-третий, затем фортепьяно издало невероятно жуткую какофонию звуков… Кажется, эльты спрашивали, что это значит, но у меня язык не поворачивался сказать, что это Ай возит Уоррена мордой об клавиши, а тот вопит какие-то сленговые маты.
- Ладно-ладно, я скажу, я всё скажу! – заверещал призрак, когда Ай распахнул клыкастую пасть и примерился откусить самый длинный дымчатый кусочек.
Стрелка закрутилась, посыпались имена, места, пароли и всё на свете. Корион схватился за карандаш, записывая информацию прямо на уголке ватмана. На несколько вопросов ответил сам Ай. В какой-то момент к допросу подключились остальные эльты и возликовали, выпытав из двух сопротивленцев очередное имя. Я следила за этим словно издалека. Две наложенные друг на друга реальности смазывались, слова сливались в неразборчивый шум, суть разговора ускользала, словно вода сквозь пальцы. А пальцы всё холодели и холодели…
Чёрные рожки Ая в копне спутанных медных волос вдруг оказались очень близко.
- Всё, закругляемся! Вали, Уилли, и больше не греши! – заглянув мне в глаза, скомандовал келпи и отпустил духа. – Детка, ты как? Детка-а...
Стол со свечами и эльтами уплыл куда-то вниз, мелькнул деревянный потолок. Ни рывка Эриды за руку, ни тепла ладоней лорда Ирвина на затылке я не почувствовала – просто поняла, что мне не дали грохнуться на пол и вовремя подхватили.
Сеанс сразу остановился. От окон раздалось шуршание металлических крючков, которыми удерживались шторы. В глаза ударил свет. Я хотела зажмуриться, но только вяло моргнула.
