никаких котов. Вскрытые трубы, торчащие провода под напряжением… Не дай Бог, котенок замкнет что-нибудь не вовремя. А того хуже, сдохнет от травмы в каком-нибудь дальнем углу, куда не доберешься, не разобрав полкрейсера. На «Ийоне Тихом» осталась лишь дежурная вахта.
Самый главный двуногий бог не взял Мрланка с собой. У меня собака дома, сказал он. Собаченька, мать ее – так и сказал. Но Мрланк и не хотел идти с ним. Что-то с главным было не так. Он не понимал, что, своим кошачьим разумением, но незримый свет вокруг главного как будто приугас. Мрланк почти не ощущал его, и это настораживало котенка.
Он мог выбирать. Молодой бог, который спас его, истекающего кровью, принес в своей хлопковой съемной шкурке в летающую обитель, дал имя. Или тот большой, основательный, грубовато-добродушно зовущий его «кошаком» и подкармливающий обалденной колбасой. Или этот, из новых… Из всех двуногих они, появившиеся в обители недавно, стояли к Мрланку ближе всего. Они двигались, как кошки, видели в темноте, как кошки, точно так же прижимали к голове заостренные уши и обнажали клыки в момент опасности. Почти коты, и вместе с тем – люди. Непостижимо! Хищники, пьющие кровь. Может, и не боги. Промежуточная ступень между кошками и богами. Титаны?
Их было пятеро, а шестой – вожак. Он походил на старого уличного кота, которого долго мучили жестокие дети богов. Мрланк видел, как такое бывает, и сочувствовал ему, чудом вырвавшемуся из страшных рук и не вполне уверенному, что все миновало. Ему нужны были внимание и ласка. Мрланк думал, что его возьмет к себе рыжая самка, крикливая и не любящая кошачью шерсть, зато красивая на человеческий взгляд. Но рыжая уехала, а он остался один. И тогда Мрланк решил, что пойдет с ним. Другие боги без кота не пропадут, на то они и боги. А истерзанному титану до зарезу нужен кто-то живой, чтобы быть рядом и отгонять невидимок.
– Поедешь ко мне домой? – спросил молодой, садясь перед Мрланком на корточки.
Он мяукнул отрицательно и, подойдя к полубогу-полукоту, демонстративно положил лапу на его ботинок. Тот наклонился и почесал его за ухом.
– Предатель! – возмутился Футболист. – Нас на вампира променял!
– Кошак кошака видит издалека, – проворчал Федот Федотыч. – Чё ты хочешь, одна же порода.
– Мрланк, иди сюда, не дури, – позвал Мюслик. – Он все равно не знает, чем тебя кормить.
Аддарекх погладил котенка.
– А правда, можно я его заберу?
– Горький корень тебе в рот, – ехидно заявил Камалетдинов. – Он не Кенцца, а Селдхреди.
– Ну, я же не навсегда. Временно. Как встретимся на «Ийоне», так обратно отдам.
– Зачем он тебе, шитанн? – спросил Фархад. – У котенка много крови не выпьешь.
– Я и не собирался пить его кровь, – оскорбленно проговорил Аддарекх. – В чем вы еще меня заподозрите? Что я его трахну? Не знаю, как у вас, а мы так со зверушками не поступаем.
– Не обижайся, – примирительно сказал Фархад. – Просто пытаюсь понять, на что тебе котенок.
– А вам на что? Зачем его держите?
– Затем, что он классный, – объяснил Федотыч. – Мягкий, пушистый и теплый. И живой. Его можно тискать, можно с ним играть. И даже разговаривать, если больше не с кем.
– Вот и я так же хочу, – он взял котенка на руки. Тот вовсе не возражал, заговорщически шевельнул ухом, и Аддарекх повторил его движение.
Камалетдинов фыркнул.
– Только посмотри на них! Мы с тобой одной крови – ты и я. Долбаные Маугли!
– Ладно, вампир, – вздохнул Федотыч. – Черт с тобой, слушай, как его кормить. Уморишь кошака – на «Ийоне» лучше не появляйся, Ена Пирана будешь добрым словом поминать.
Обстоятельный бог мог бы и не рассказывать, чем кормить Мрланка. Котенок сам был в состоянии добыть еду и отличить съедобное от несъедобного. А если кошкочеловек оголодает, то Мрланк и о нем позаботится. Кто жил на улице, того плохой едой не напугать. А вот то, что он напомнил про лоток – это хорошо. Лоток с сухим шуршащим наполнителем очень нравился Мрланку. Его чувства были созвучны тому, что испытывает человек, сменивший деревянный сортир над выгребной ямой на теплый туалет с чистеньким сверкающим унитазом.
Так он и последовал за титаном с несуразным именем Аддарекх. И уже почти обжился в двухкомнатном номере гостиницы Байк-паркинга.
Лео Кон Тин занимал пост полномочного посла Содружества Планет на Гъде. Почетная и ответственная должность, подразумевающая, что он является выразителем интересов пятидесяти восьми миров из пятидесяти девяти. Перед пятьдесят девятым, разумеется.
Однако любой человек рождается в конкретном мире. Лео Кон Тин родился на Чфе Варе и был чфеварцем. Статный меднокожий мужчина среднего роста с блестящими черными глазами, носом с небольшой горбинкой и широкими, но не выпуклыми губами. Черные волосы, небрежно – как и подобает мужчине, не зацикленному на прическах – заплетенные в короткую косу, были изрядно тронуты сединой. Седина виднелась и в завитых усах, длиной соперничающих с волосами. Чфеварцы – довольно красивая раса. Гъдеанки из обслуживающего персонала посольства всерьез боролись между собой за внимание господина посла.
Выражать интересы пятидесяти восьми планет непросто. Ведь интересы порой конфликтуют. Как быть, если один мир желает одного, а другой – диаметрально противоположного? На чью сторону встать, чьи интересы счесть более важными? Хорошо, если у родины нейтральные отношения с обоими конфликтующими мирами: есть шанс, что удастся проявить объективность, принять взвешенное и продуманное решение. А если нет? Если два из миров, которые ты представляешь, находятся в состоянии войны с тем миром, в котором ты работаешь? А еще один мир собирается вступить в эту войну, и ты не можешь спокойно и хладнокровно разобраться с его интересами, потому что это – твоя родина? Родина, друзья и долг – три вещи, словно специально созданные Безликими Богами для того, чтобы разрывать мозг.
Обуревающие посла сомнения снаружи были не видны. Перед королем Имитом предстал преисполненный достоинства и величественного спокойствия вельможа в нарядных одеждах, подобающих значительной персоне. Король тоже выглядел безупречно. Парадные ордена, меховой плащ, волевой профиль. И не догадаешься об истерической депрессии, владеющей координатором Гъде, если не знаешь, что весь двор трясет, королева украдкой плачет, а две принцессы отправлены личным ГС-эсминцем короля на Мересань – якобы на курорт.
– Приветствую, ваше величество, – Лео Кон Тин поклонился с обычным изяществом.
– Что привело вас ко мне, друг мой? – приветливо поинтересовался король Имит.
– Увы, снова дело, – улыбнулся чфеварец. Он действительно был дружен с королем – в той степени, в какой с королями вообще возможна дружба. Но дело – прежде всего.
Король любезно указал ему на кресло за столиком с напитками, сел напротив.
– Говорите же. Что еще у нас плохого?
Смешок получился нервным. Все и так хуже некуда. Космические силы Гъде тают. Ен Пиран
