обратился к подполковнику:
— Будешь совмещать, с государем договорюсь. И вообще, развели тут мне кумовство с круговой порукой! Еще и меня с Пафнутьевым в свою шайку-лейку втянули! И пользуетесь!
Меня же терзала очередная мыслишка, которую я и попытался осторожно озвучить:
— Отец, а можно надеяться, что Папа Римский тоже в Монако на тусовку явится? Там я его и…
Родитель резко спал с лица и начал судорожно хватать воздух ртом, все остальные побледнели, и только серьезный Кузьмин буркнул:
— Царевич, даже для тебя это лютый перебор!
— Твою же бога душу мать! — выдохнул Прохор. — Думать забудь, сынка!
— Леха, это без нас! — Коля с Сашей, такое ощущение, старались отсесть от меня подальше.
Михеев сплюнул через левое плечо и принялся истово креститься, а отец уже судорожно пил прямо из бутылки коньяк. Отдышавшись, он выдал:
— Господи, Лешка, ты хоть нас пожалей! Всех ведь вырежут! Никого в живых не оставят! В том числе и Пожарских. Заверяю тебя, вся Европа с огромным удовольствием в резне поучаствует!
— Хорошо, — протянул я. — А если?.. Ну, ты понял.
— На рассто… — он осекся и глянул в сторону племянников. — Папа Римский лег спать и не проснулся? А история со Святославом тебя ничему не научила? Необходимо определить круг подозреваемых, установить конкретную вину каждого и привести приговор в исполнение — только так и никак иначе. Вот и думай, как проблему решать будешь, чтоб не класть жмуров штабелями. Согласен, что так будет правильно?
— Согласен, — был вынужден признать я. — Обещаю, что вам беспокоиться не о чем. — И решил перевести разговор на другую тему. — Кстати, вся наша компания на меня обижается в связи со срочной отправкой на родину, я им несколько другое обещал.
— Что за компания, и что ты им обещал?
— Компания прежняя, в том числе и курсанты, а обещал я им участие в неких акциях на территории Европы. Мне же и Ване эти акции, в свою очередь, обещал Прохор.
— Семья Петровых, как и родственница твоя, Панцулая, остаются в любом случае, у нас на них планы, а вот остальные… — родитель задумался. — Шереметьева еще неплоха в качестве пресс-секретаря, гены, видимо, а вот остальные… Не пришей кобыле хвост.
Тут влезли Коля с Сашей:
— Дядька, на Ибице они все проявили себя только с лучшей стороны, под ногами путаться не будут!
Цесаревич хмыкнул и обратился к Прохору:
— Петрович, ты погляди на племянничков! Повзрослели они после Афганистана, не хотят больше подвиги в одиночку совершать. Понимают, что иногда следует и с другими славой делиться.
— Да какая слава, дядька? — братья явно были довольны похвалой. — Все ж засекречено будет…
— И тем не менее. В другой раз я бы, однозначно, ваших друзей и подружек на родину отослал, а в данный момент ситуация иная — русским в Европе простят очень и очень многое, и ваша компания не будет лишней на этом празднике жизни.
— Баловство все это, Николаич! — Кузьмин отпил из своего бокала. — Детский сад, штаны на лямках! А если уж быть совсем откровенным, то я уверен, что сейчас нет в мире более эффективной и универсальной диверсионной группы, чем наша. Я, понятно, имею в виду Прошку, царевича, Колю с Сашей и меня, а вот включение в нее посторонних… — колдун только отмахнулся.
— А кто молодежь натаскивать будет, Олегыч? Кроме того, по итогам поездки возможны награждения, а как к регалиям относятся на Кавказе и в Азии, мне, надеюсь, объяснять тебе не надо. Вот тут у нас и всплывают героические Багратион с Хачатурян и Каранеев. В Казани будут чествовать Юсуповых за воспитание правильной внучки, а главный жандарм империи станет гордиться сыном и внуком еще больше и за Романовых глотки рвать злодеям начнет с еще большим остервенением. Готова твоя крайне эффективная диверсионная группа претерпеть некоторые неудобства ради раздачи подобных плюшек членам наших многонациональных и влиятельных родов?
Кузьмин медленно поднялся из кресла, оглядел присутствующих и указал на отца пальцем:
— Вот, господа, запоминайте сии мудрые мысли умного человека, каковые в мою солдафонскую голову прийти просто не могут! Николаич, а я ведь помню еще те времена, когда тебе, кроме эффективного выполнения поставленных задач нашей с Прошкой и Виталькой диверсионной группой, никаких мудрых мыслей в голову не приходило. Растешь над собой! Мудреешь! — он схватил бокал со стола. — За цесаревича! За надежу и опору Российской Империи!
— Понеслась душа в рай… — поморщился отец, но свой бокал со стола все же взял.
Больше к обсуждению «важных государственных дел» мы в эту ночь не возвращались, а разошлись только в пятом часу утра…
— А что касается вас, молодежь… Прилюдное исполнение подобного репертуара отдает лютым мещанством, — припечатал дед Владимир, — особенно когда исполнение происходит в Европе. Так что категорически прекращайте!
Он говорил что-то еще, но я его не слушал — у меня, Коли с Сашей и Прохора с Владимиром Ивановичем практически одновременно пиликнули звуковые сигналы о пришедшем сообщении. Так, что у нас тут? Ага, ссылка на статью во французском Le Figaro под кликбейтным названием «Сенсационные подробности нападения на кортеж представителей родов Романовых, Бурбон, Медичи и Гримальди». Сам текст представлял собой лютую пургу из указаний на отсутствие следов применения стихий и предположений об использовании нападавшими давно утерянных старинных методик по ментальному воздействию на человека, мнений на этот счет непонятных экспертов и упоминаний того, что французские спецслужбы хранят дружное молчание о подробностях нападения, о личностях пяти нападавших и никак ситуацию не комментируют. Дальше шли заблюренные фотографии памятной комнаты с преобладанием багровых тонов и очертаниями трупов, причем угадывались и отдельно валявшиеся головы. В конце же статьи авторы, на полном серьезе ссылаясь на американский фильм «Звездные войны», пафосно указывали читателям, что великий принц Алексей выступил в этой ситуации в роли благородного джедая, защитника добра и света, а победил он несомненных ситхов, приспешников тьмы и зла!
— Леха, оказывается, ты у нас Люк Скайуокер! — вовсю ржали сидевшие сзади Коля с Сашей. — Прохор — Оби Ван Кеноби, а Кузьмин — магистр Йода!
Я тоже давился от смеха, наблюдая за тем, как родитель с дедом Владимиром читают с моего телефона статью.
Веселье поутихло только минут через десять, и я решил поинтересоваться:
— Отец, эта лютая дичь — твоих рук дело?
— Совместное творчество с французами, — ухмыльнулся он. — Как тебе образ благородного джедая, защитника добра и света? Нимб не жмет? — И новый взрыв хохота, от которого опять зашатался микроавтобус. — Теперь Филиппу совсем худо придется, — продолжил отец, когда мы успокоились, — ты у нас в глазах общественности всего мира сейчас
