— Ладно, — кивнул я, — ладно… слушай, что вообще тут происходит, а? Где все сотрудники? Что мы тут делаем?
Захар указал на одно из кресел, стоящее возле длинного стола.
— Присядем? — предложил он, — обсудить надо многое. За пару минут не управимся. Да и в ногах правды нет.
Я пожал плечами и направился к указанному креслу. Захар сел рядом. Щёлкнул парой клавиш на ближайшем ноутбуке, активировал экран. Прочитал что-то, после чего захлопнул крышку и повернулся ко мне.
— Помнишь, что я рассказывал в прошлый раз? — спросил он.
— Про вимпы, тёмную материю, у которой сложная организация, и оружие, чей принцип действия как-то связан с твоими открытиями? — уточнил я.
— Верно, — кивнул он, — основное ты уловил… не люблю лекции — но иначе сейчас не обойтись.
Он вздохнул, потянулся, почесал подбородок, после чего продолжил:
— Слушай, ты видел когда-нибудь след от корабля, который держится на воде много часов и даже дней? — спросил Захар, — я не про кильватерную струю говорю, с ней давно всё понятно. А именно про долгий след. Который выглядит как такая дорожка, где волны двигаются чуть иначе?
— Допустим, — кивнул я.
— До относительно недавнего времени наука не могла в полной мере объяснить это явление. Выдвигалось множество гипотез, модели тестировались на самых продвинутых на то время компьютерах… но без толку.
— Я знаком с теорией динамического хаоса, — заметил я.
Захар поднял левую бровь.
— …впрочем, чему удивляться… — пробормотал он, и добавил: — и что ты думаешь про структуру информационных потоков в нелинейных системах?
— Ты про парадокс, согласно которому информация не может браться из ниоткуда? — улыбнулся я.
— Верно, — кивнул он, — до поры до времени этот подход не очень хорошо работал. Если не предположить, что описываемые динамические системы несколько сложнее, чем представлялось ранее.
— Эн-мерные множества? — ухмыльнулся я, — информация накапливается в других размерностях?
— Вовсе нет, — ответил Захар, — мы ведь уже обсуждали ту часть вселенной, которую не видим. Потому что она почти не взаимодействует с барионной материей. Так?
— Если я верно понял, это «почти» тут ключевое, — улыбнулся я.
— Верно, — просиял Захар, — она взаимодействует, конечно. И не только на уровне гравитации, — он подался вперёд, его глаза возбуждённо сверкнули, — тот мир, который мы видим и знаем — это только вершина огромной горы. Все те явления и события, которым мы не можем дать объяснения — на самом деле предопределены и опираются на структуры, намного более сложные, чем мы могли себе вообразить…
— Не совсем понимаю, — я пожал плечами.
— Наш мир — что-то вроде экрана, на котором отображается игра, — продолжал Захар, — но для того, чтобы взаимодействия в этой игре происходили должным образом, нужно ещё много чего: процессор, блоки памяти, исполняемый код… так лучше? Будучи частью картинки на мониторе, очень сложно заподозрить существование всего этого. Так?
Я снова пожал плечами.
— Твоя способность почти мгновенно производить сложные вычисления, — продолжил Захар, — как думаешь, на чём она основана?
— Есть некие пятимерные квантовые структуры… — начал я, вспоминая гипотезу Гайи на этот счёт.
— Сам додумался? — спросил Захар, хитро прищурившись, — или подсказал кто?
— Подсказала, — признался я, — та, кто спроектировала и создала меня.
— Даже так? — мой собеседник поднял левую бровь, — впрочем, чему удивляться… думаю, она просто использовала стороннюю технологию, которую ей в нужный момент предоставили. Кем или чем бы она не была. Речь ведь не идёт о человеке. Так?
Я вздохнул и коротко рассказал ему про Гайю.
— Ясно, — сказал он после моего рассказа, — необычно, но ничего невозможного. Она тоже такая же проекция всего того, что лежит в основе наших схожих миров. Только на самом деле твои способности основаны на том, что лежит в информационной основе нашего мира. В какой-то степени это можно считать квантовыми явлениями, с точки зрения отношения к информации.
— Ладно, — кивнул я, — давай подведём итог. Попробую сформулировать просто. Ты говоришь, что есть нечто, состоящее из тёмной материи и энергии, влияющее на наш привычный мир, состоящий из барионов?
— Определяющее, — поправил Захар, — не просто влияющее. Сложные информационные структуры, возникающие у нас — это вершина. Или проекция, если угодно.
— И ты придумал, каким образом на них воздействовать, чтобы наносить урон, так сказать, в нашем мире? — спросил я.
— Ага, — кивнул он, — идеальное оружие. Когда, к примеру, в стране всё начинает разваливаться, начиная с финансов, заканчивая социальными связами, и никто не может понять, почему.
— Ужас.
— Согласен…
— Это оружие… оно уже применялось? — спросил я.
— Ограничено, — кивнул Захар, — удалось вызвать пару кризисов.
— Дай догадаюсь… твои руководители настаивали на том, чтобы устроить нечто полномасштабное?
— Само собой. Я ведь говорил уже об этом.
— Так что в итоге произошло? — спросил я, — вас атаковали раньше? Опередили?
— Скорее всего, — вздохнул Захар, — понимаешь, моя технология строится на точном расчёте. А эти ребята спёрли сам способ переноса, но не воздействия. Сначала игрались с телепортацией. Пытались меня ликвидировать. А потом вдарили — думали, что понимают, что делают. Кстати, думаю, что твоё появление послужило определённым триггером. Ты влияешь на то, что происходит в невидимом мире.
— Эти штуковины в лесу… — начал я.
— Я называю их слизнями, — перебил Захар, — да, прямая проекция каких-то тварей. В той структуре, я так понимаю, они что-то вроде микробов-чистильщиков. Воплощение в нашей материи оказалось довольно… хищным. Похоже, они на тепло реагируют.
— Ещё момент, — сказал я, — я услышал тебя насчёт телепортации. Я называю этих субъектов, которые приходят из ниоткуда, ходунами. И с ними всё не до конца ясно. Когда следил за одним из них, обнаружил труп. Похоже, его свои убили. Мне удалось обыскать его машину, и там я нашёл схему, где…
— Районов проекций? — Захар схватил меня за руку, — серьёзно?
— Да это уже не тайна, как я понял, — ответил я, — они совпадают с районами, где объявлена эвакуация.
— Это очень, очень важно. Критически. Возможно, это может нас спасти.
— Каким образом?
— Где-то в центре проекции аномалий должен находиться человек со специальным прибором. Этот процесс по той технологии, которую они используют, нельзя автоматизировать. И как обойти это ограничение они, конечно же, не придумали. Нам нужно найти их всех, тогда есть шанс, что наш мир уцелеет.
Я замялся.
— Что? Что не так? — Спросил Захар.
— Ты не говорил, что это настолько… глобально, — ответил я.
— Да, извини. Боюсь, что наши этого тоже пока не понимают, хотя я и старался предупредить…
— Как именно это случится? — спросил я.
— Это уже случилось.
— Что будет происходить, если нам не удастся вмешаться? — я уточнил вопрос.
Захар вздохнул. Поглядел на носки своих тёплых кроссовок. Потом всё-таки ответил.
— Сначала появятся ограниченные зоны влияния. Вроде тех, внутри которой мы находимся. Они возникнут там, где хоть раз использовалась технология переноса. А это, как ты понимаешь, бывало не так уж редко — похитители себя особо не ограничивали. Потом будет некоторая стабилизация. Мир вздохнёт спокойно. Зоны изолируют, жизнь начнёт восстанавливаться. А потом… потом начнётся вторая фаза.
Захар сделал паузу. Я спокойно ждал, глядя ему в глаза.
— Откроется путь взаимодействия, — продолжил он, — поначалу будет казаться, что всего лишь выросло число внезапных психозов. Немотивированных убийств. Агрессии. Этих случаев будет становиться всё больше, пока они не превратятся в настоящую лавину безумия. От этого невозможно будет скрыться, ни в каких секретных бункерах. И люди будут этому подвержены куда чаще, чем другие виды живых существ, просто в силу особенностей структуры нашего мозга…
